Темная Дейзи

Бабушка была единственной, кто регулярно меня навещал. Она читала мне истории и придумывала свои о работниках больницы. Иногда я просыпалась, а она спала в кресле возле меня, держа книгу в одной руке и мою ладонь – в другой. Думаю, тогда я впервые поняла, что бабушка любит меня больше всех. Больше, чем моих сестер – в отличие от моей матери. Хотя я не понимала, почему.

– Тебя разве не беспокоит, что я сломана? – спросила я однажды, когда она пришла меня навестить.

Она сняла свое розовое с фиолетовым пальто, села на койку и улыбнулась: – В моих глазах ты не сломана, и тебе тоже не стоит себя такой считать. Мы те, кем себя считаем, и в несовершенстве есть много прекрасного.

– Но доктора сказали…

– Не обращай внимания на этих докторов смерти. Их научили чинить людей, но не научили чувствовать. Ты можешь сделать что угодно. Быть кем угодно. Тебе просто нужно в это поверить. – Она взяла поднос с нетронутой больничной едой, стоявший возле кровати, и выбросила все в мусорное ведро. Потом она расстелила красно-белую скатерть поверх простыней и поставила на нее искусную подставку для торта. На ней были изысканные сэндвичи и пирожные… чаепитие из The Ritz навынос. Мы начали с булочек, намазывая крем поверх варенья, в корнуэльском стиле.

– Больничная еда ужасна, неудивительно, что ты ее не ешь. Я решила пронести сюда кое-что получше. Я не хочу, чтобы ты голодала, и мне все равно, что думают врачи, – сказала бабушка, откусив булочку и запачкав нос вареньем. – С тобой все будет хорошо. Люди говорили мне, что я никогда не стану опубликованным автором, но вот она я. И ты можешь быть кем захочешь. Забудь, что о тебе говорят другие, и пиши свою историю.

Я много думала о словах бабушки. Они проигрывались на повторе у меня в голове и сильно повлияли на меня. Впервые за долгое время у меня снова появилась надежда на будущее. Ее вера в то, что у меня оно есть, заставило поверить и меня. Я решила, что она права, и с того момента я была намерена опровергнуть мнение врачей.

Пусть я была маленькой, но я видела, что моя мать навещала меня из чувства долга, а бабушка приходила из-за любви. Иногда люди путают любовь и долг, но это не одно и то же. И настолько же разными были женщины в моем детстве.

– Спасибо, что навестила, бабуля, – сказала я. Меня охватила подавляющая грусть, когда она надевала свое пальто, готовясь уходить.

– Мне это в радость, цветочек. Не забывай только навещать меня в Сиглассе, когда я стану старой и одинокой.

– Не забуду.

– Надеюсь. Между нами говоря, ты моя любимица.

Мне нравится думать, что она говорила искренне. Я хотела быть чьей-то любимицей. Мне было все равно, за что. Когда я думаю о том, что бабушка ушла из моей жизни навсегда, я чувствую себя более сломленной, чем когда-либо. Она единственная, кто действительно верил в меня, и я не знаю, как существовать без нее.

Секреты похожи на невыплаченные долги; они накапливаются, а слишком высоких процентов лучше избегать. Я не такая милая и невинная, какой меня все считают. То, что я не провожу всю жизнь в нытье, как одна моя сестра, и не считаю себя лучше других, как вторая, не значит, что у меня иногда не бывает темных мыслей. Книга бабушки, «Маленький секрет Дейзи Даркер», стала мировым бестселлером. Я знаю, некоторые думают, что персонаж основан на мне. Но настоящая Дейзи Даркер никогда не была такой милой или сломленной, какой всем хотелось ее видеть. У меня есть свой секрет. И ради сохранности некоторых секретов стоит убивать.

Двадцать шесть

31-е октября 02:50 – меньше четырех часов до отлива

– Который час? – спрашивает Лили.

– Пять минут с тех пор, как ты спрашивала то же самое, – отвечает Роуз.

– Серьезно? Кажется, что прошло намного дольше.

Я согласна. Время движется медленнее, когда твое сердце разбито, а их сердца тоже наверняка повреждены. Время тянется, секунды похожи на минуты, которые кажутся часами. Мне начинает казаться, что я заперта в этом доме с моей семьей навсегда.

Лили качает головой: – Разве мы никак не можем попытаться убраться из Сигласса сейчас? Ждать здесь как легкие мишени еще три часа это безумие. Я припарковалась на песчаных дюнах по ту сторону перешейка. Мы могли бы поехать в полицейский участок вместе. Позвать на помощь. Я не хочу больше здесь оставаться.

– Никто не хочет здесь оставаться, – говорит Конор.

– Ты же знаешь, мы не выберемся до отлива, – говорит Роуз. – Для этого нужна лодка.

– А мы не можем сделать лодку? – Лили начала расхаживать по комнате. – Должно же здесь быть что-то плавучее? Мы можем снять с петель одну из дверей.

– Ты слышишь этот шторм? – вздыхает Роуз. – Ты слышишь, как волны разбиваются о камни в темноте? Ты помнишь, как опасно плавать в бухте даже в спокойное время? Ты серьезно предлагаешь нам попытаться доплыть в безопасность на старой двери? Может, нам еще вместо весел взять деревянные ложки? – В ее тоне слышится что-то непривычно недоброе. Лили продолжает расхаживать, а Роуз начинает грызть ногти.