Темная ложь

Скарлет оказалась права еще в одном. Было время, когда воин любил и уважал Зевса. Эгоистичный и жадный до власти, бывший правитель богов по-своему хорошо относился к Гидеону. Вплоть до фиаско с ларцом Пандоры. После этого олимпийцы отвернулись от Гидеона и его друзей, и со временем те вошли во вкус новой жизни. Чего нельзя сказать о жене и ребенке Гидеона. Они никогда не наслаждались жизнью. Они не видели от Зевса ничего, кроме зла, и бывший Верховный бог жестоко поплатится за это.

«Убью ублюдка! — подумал Гидеон. Когда-то он делал все, чтобы защитить Зевса. И как тот ему отплатил? Отнял самое дорогое, что было у него в жизни. — Я отомщу за сына и жену!»

«К черту ларец Пандоры. Сначала месть, потом все остальное», — решил он.

Над ухом раздалось недовольное цоканье. Гидеон узнал негромкий мужской голос и тут же открыл глаза. Перед ним на корточках сидел Кронос. В чертах лица Верховного бога сквозило разочарование.

— Каким надо быть дураком, чтобы добровольно довести себя до такого состояния. И ради чего? Ради мгновения правды? — Бог вздохнул. — Зачем ты призвал меня? Я только что говорил с Люсьеном, знаю обо всем, что происходит. Отчет от тебя мне не нужен.

— Зевс, — сквозь зубы прошипел Гидеон. — Я хочу увидеть его.

Ложь зашелся в крике. Еще немного правды — еще немного боли.

Кронос удивленно моргнул:

— Зачем?

— Я хочу увидеть его, — повторил воин, задыхаясь, но твердо решив не говорить о Стиле с Кроносом. Если бог вспомнит мальчика и дурно о нем отзовется, Гидеон набросится на него, а ссориться с ним сейчас не стоило.

— Нет, — отрезал Кронос. — Ты не увидишь его.

Гидеон стиснул зубы, глаза застилал туман.

— Он — твой враг. Позволь мне убить его во имя тебя.

Говорить начистоту было непривычно, но, как ни странно, легко: слова сами собой лились из уст. Гидеон знал, что не отступит и Зевс погибнет от его руки.

— Зачем тебе это? — спросил Кронос с искренним удивлением.

— Тот факт, что он дышит, оскорбляет мои чувства.

Ложь взвизгнул: «Еще, пожалуйста, еще!» Демон умолял Гидеона прекратить.

Выражение лица Кроноса стало жестче.

— Он умрет не раньше, чем проведет несколько тысяч лет в смраде застенка. И убью его я, и никто другой. Это все, что ты хотел обсудить со мной?

«Раз Кронос не хочет помочь мне по доброй воле, придется принудить его к этому хитростью, — решил Гидеон. — Все, что от него требуется, — перенести меня на Олимп, или как там он теперь называется? Оказавшись наверху, я без труда попаду в Тартар». В прежней жизни он ходил туда как на работу и теперь без труда найдет путь. Пожалуй, это было из числа того немногого, о чем он не забыл.

— Перенеси меня на небеса. — Демон завопил, Гидеон стиснул зубы. «О, боги… как же больно!» — проносилось в его голове. Мужчине казалось, что еще немного, и он отойдет в мир иной. «Нет, нет, сейчас нельзя, вот сделаешь, что задумал, — тогда пожалуйста». — Если охотники найдут меня в таком состоянии, то быть беде. Разреши мне прийти в себя там, наверху.

Наконец воин солгал. Правда, лучше ему от этого не стало — было уже слишком поздно, но Ложь облегченно вздохнул.

— То есть ты просишь меня об одолжении? — поинтересовался Кронос.

Гидеон кивнул.

— Если я выполню твою просьбу, ты будешь мне должен. Ты это понимаешь?

Еще один кивок.

— Я сделаю… все, о чем… ты попросишь, — пообещал воин.

«Ради Стила, — напомнил он себе. — И ради Скарлет. И, быть может, пока я буду пробираться в тюрьму и убивать Зевса, выясню, что же такое, черт возьми, приключилось с моей памятью».

— Очень хорошо. — Кронос удовлетворенно улыбнулся. — Ты останешься на небесах, пока не оправишься. Со своей стороны, я оставляю за собой право в любой момент взыскать с тебя долг.

— Да. — Снова правда. Нутро взорвалось болью, демон зашипел.

Сделка заключена.

Закрывая глаза, Гидеон ощутил, как земля под ним исчезает. После многих сотен лет изгнания он вновь возвращался на небеса.

Глава 10

«Этот идиот… свинья… скотина. Этот козел», — повторяла Скарлет, шагая по лесу, стуча по стволам всех встреченных ею деревьев и награждая Гидеона всеми известными ей нелестными эпитетами. «Этот недоумок, безмозглый питекантроп. Этот… отец». Скарлет выпустила пар и остановилась. Она тяжело дышала, по всему ее телу тек пот, а ладони болели, но теперь она могла рассуждать здраво. «Он не знал, что у него был сын, — думала она. — А я огорошила его этой новостью и сбежала, оставив переваривать ее в одиночестве». А Скарлет очень хорошо знала, что пережить нечто подобное в одиночку крайне сложно.

На протяжении нескольких месяцев после смерти Стила она могла только плакать. Она перестала есть и даже не разговаривала. Возможно, если бы рядом оказался кто-то, готовый позаботиться о ней, собрать воедино осколки ее души, то она оправилась бы быстрее. Как бы она ни ненавидела Гидеона (впрочем, это слово было слишком резким и неверно отражало ее отношение к нему)… Насколько бы сильно Гидеон ей ни нравился, она не хотела, чтобы он окончательно и бесповоротно погряз во всем этом. Он участвовал в войне и не мог позволить себе отвлекаться.