Темная магия оставляет шрамы (СИ)

Колени Гермионы дергаются на каждой кочке.

Если бы Северус мог, он бы эту машину по воздуху вел.

— Дыши, девочка, — гладит ее по волосам Розамунд, — вот так, молодец. Давай вместе… Вдох…

Гермиона послушно старается вдохнуть, но делает это с дрожью. На третий раз, кажется, отпускает спазм, но от этого не легче. Осознание происходящего обжигает глотку.

— Еще рано, — почти плачет Гермиона и вся дрожит. — Еще очень-очень рано! Еще рано!..

— Тише-тише, т-ш-ш, — старается успокоить ее Розамунд, пусть и понимает, что такие попытки бессмысленные, — не нужно слез. Они лишь навредят, и ты сама это знаешь.

Гермиона несколько раз кивает и старается дышать ровнее. Все тело будто не принадлежит ей, словно из ваты. Голова гудит. Очередной спазм оказывается сильнее предыдущего. Гермиона сжимает спинку сидения пальцами до такой степени, что белеют ногтевые пластины.

Глотку обжигает крик.

Северус в ужасе оборачивается, потому что не получается у него быть хладнокровным. Он так боится за Гермиону, что не чувствует собственного тела. Из-за этого он чуть дергает рулем, и машину слегка заносит.

Рози хватается за спинку сидения чуть выше Гермионы.

— Смотри на дорогу! — обернувшись, рявкает Розамунд. — Еще раз так сделаешь, и мы свалимся в кювет! Включи голову, Северус!

— Рози, — умоляюще произносит Гермиона.

И только они обе понимают, что на самом деле Гермиона не только просит ее быть мягче с ним, но и…

— Рози, — повторяет она, и слезы снова закипают в глазах, когда она приподнимает вверх голову. — Еще рано, — всхлипывает она, — сегодня седьмое апреля, — она делает паузу, — у меня срок на двадцатое мая назначен.

Гермиона вся сжимается и почти рычит, зажмуриваясь до искр в глазах, когда схватки снова повторяются.

— Ты, главное, дыши, — успокаивает ее Розамунд. — Мы уже скоро приедем, и нам в Мунго помогут. Скоро же приедем, Северус, да?

Рози смотрит в зеркало заднего вида и тут же ловит взгляд Северуса. Кажется, они впервые за столько лет понимают друг друга без слов. Женщина чувствует, что ехать им еще долго, а еще она осознает, что интервал между схватками Гермионы слишком короткий.

Так что вероятность того, что ей придется разродиться в машине, очень высока.

Словно понимая ее мысли, Северус снова давит педаль газа в пол. Розамунд продолжает с ней дышать, уговаривает ее не поддаваться панике и в сотый или тысячный раз вторит о том, что они вот-вот приедут.

Дорога до Мунго никогда еще не была настолько долгой.

— Приехали! — облегченно выдыхает Северус, привстав на месте. — Еще немного, любовь моя, вот уже ворота.

Розамунд удается успокоить Гермиону, она бесконечным потоком говорит ей какие-то нужные и, видимо, правильные вещи, почти не отрываясь от ее уха, и Северус совершенно ничего не слышит, только видит, как Гермиона кивает и старается не поддаваться панике.

Резко затормозив у входа, Северус тут же вылетает из машины и мчит в приемную, перескакивая через одну ступеньку. Розамунд провожает его взглядом.

— Рози, я знаю, что что-то случилось. Я это знаю, — шепчет Гермиона сиплым голосом.

Розамунд чуть приподнимается, игнорируя напрочь затекшие руки и шею.

— Не говори ерунды, Гермиона, — строго произносит она. — Не надо этого делать.

— Я не чувствую его, — опустив руку на живот, сознается она, глядя заплаканными глазами в синие обеспокоенные радужки женщины. — Я его не чувствую…

Розамунд ощущает, как у нее внутри что-то обваливается от этих слов. Все ее попытки успокоить Гермиону оказываются напрасны. Девушка понимает, что что-то не так еще на заднем дворе дома.

В тот самый момент, когда ее крик, сродни банши, разбивает пространство на сотни осколков.

— Гермиона, я здесь, — появляется Северус, открывая дверь машины и наклоняясь внутрь. — Я здесь, любовь моя, я все сделаю.

Он осторожно берет ее на руки и вытаскивает из салона. Тут же поспевают медбратья с каталкой и помогают Северусу уложить Гермиону. Медсестра сразу надевает ей на голову кислородную маску.

Розамунд едва переступает затекшими ногами, выбираясь с заднего сидения. Она хватается за открытую дверь в поисках опоры и провожает их взглядом до тех пор, пока они не скрываются за дверью. Розамунд старается не анализировать.

Ни происходящее, ни услышанное в последнюю минуту.

Она берет на себя ответственность за имущество, потому что больше просто некому. Розамунд просто головой понимает, что там им обоим не нужна. Она нужна будет после всего этого. Плохого или хорошего — не имеет значения.

Она будет там, когда нужно.

Розамунд достает из бардачка влажные салфетки и начинает оттирать кожаное заднее сидение. Она использует почти всю пачку, но так даже лучше. Следы от ногтей Гермионы на спинке она старается не замечать.

Вынув ключи из зажигания, Рози забирает из багажника сумку, закрывает все окна и двери и ставит машину на сигнализацию. Удивительно, но она убивает всего час пятнадцать. Розамунд подходит к стойке регистратуры, но ей совсем не хочется идти куда-то в другое место.

Она боится больниц.

Она боится того, что происходит с Гермионой.