Темная Материя (сборник)

– Клиенту не нравится шапка на «папе». Он боится (обычно, чего-то дико странного типа: «шапка душит „папу“», или «шапка контрастирует с небом», или «шапки в России не носят») и настаивает (на чем-то невозможном, как правило, «поискать другую шапку», например).

Режиссер устало заводится. Если он проглотит шапку, все догадаются, что режиссеру плевать, как выглядит «папа». Это будет невежливо. Надо побуянить.

– Вы же не хотите «рекламную» шапку?! У нас есть вторая шапка! – угрожает режиссер.

Приводят «папу». «Папа» доволен. В ментовских сериалах он играет бандитов второго плана. На сороковой минуте ему говорят: «Вареный, прибери здесь!», а он отвечает: «Хорошо, босс». Сегодня у него в три раза больше слов, да еще две шапки на выбор.

Начинается примерка.

Ситуация – патовая. Каждой стороне плевать на свою шапку, но необходимо сохранить лицо.

– Мы можем выбрать что-то среднее между двумя вариантами? – находится агентство.

– Ну… Мы должны согласовать это с клиентом.

– Так вы же клиент?

– Конечно, мы могли бы взять на себя ответственность… Но это не очень вежливо. Думаю, в сложившейся по шапкам ситуации нам следует связаться с Самим.

Довольного актера фотографируют на айфон в разных шапках и отправляют Самому.

Съемочная группа в составе семидесяти человек массовки, операторского, постановочного, осветительного и прочих департаментов, грима и костюма, режиссерской группы, администрации, актеров, восьми специальных автомобилей, крана, света, камеры, буфета, двух сотрудников полиции и перевозного туалета вежливо ждет.

Два часа головной офис ищет Самого.

Все разбрелись. Женщины из массовки кормят грудью младенцев.

Я ложусь на клавиатуру и закрываю глаза.

Положив стрелку тахометра в красное, джип рвет колесами пустыню. Крепкий мужик с сединой в постриженной бороде хладнокровно лупит из крупнокалиберного пулемета по скачущим верблюдам. Ему скучно. Это – Сам. Улучив минутку, бледный от кокаина секретарь толкает Самого толстым спутниковым телефоном:

– Москва.

Мотор глохнет. Уцелевшие верблюды, не чуя ног, уносятся к горизонту.

– Алё?.. Алё!.. Здравствуйте!.. Дело в том, что тот вариант шапки «папы», который мы утвердили… гораздо лучше контрастировать с небом… но в третьем кадре «Гномиков иммунитета»… как хорошо, что вы согласились уделить нам минуту!.. в это время года, по совершенно независимым от креатива причинам… остановиться на синем варианте с белой полосой и нейтральной надписью «Спорт»?..

– Кто это?

Секретарь пожимает плечами:

– Похоже, какая-то дочка «Лимассола Энтерпрайзис» купила какую-то новую структуру в России.

– А «Лимассол» еще наша? Я думал, мы ее продали давно…

– Мы таиландский банкинг продали. А это та, что по фармации.

– А. Прибыль есть?

– Узнать?

– Не надо… Там какой-то «папа» и у него две шапки. Я ни хера не понял, это может быть человек Аликперова?

– Я заряжу Рахима, чтоб он прощупал.

– Добро… Перезарядили?

Водитель бербер энергично кивает замотанной в тряпки головой.

– Так что им сказать?

– Скажи, что задрали верблюды. В город поедем, проституток стрелять.

– Не, я про телефон.

– А. Не знаю. Придумай что-нибудь. Главное, не поссорь меня с Аликперовым.

– Алё? Слышно меня? Дмитрий Викторович просил передать, что он за «Спорт», – вежливым голосом говорит в спутниковую трубку секретарь.

– Шапка синяя.

– Ну да.

– И хромакей синий.

– Ну да.

– Не видишь противоречия?

Оператор поворачивается всем корпусом к площадке и некоторое время разглядывает кадр.

– Осветители? Давайте на двадцатку фрост накинем?.. А без него?.. А с ним?.. Оставляем!

– Все, что могу, брат, – оператор, зевая, хлопает меня по плечу.

Ничего не изменилось, но вежливость проявлена. Синего «папу» придется вырезать руками.

– Спасибо, брат!

Если со мной по-человечески, то и я всей душой.

«Папа» – убийца в синей шапке встает перед синим хромакеем. «Папа» нелепо озирается, дубленое лицо с заметным шрамом морщится в улыбку:

– Еба!.. Неужели я в натуре в стране гномиков – защитников печени?!.

Утвердившее «папу» агентство молчит, вежливо закрывая ладонями лица. Режиссер беззвучно разводит руками: «Чем богаты!..» – как бы говорит он.

– Это был отличный дубль, пометим его! – кричит режиссер. – И давайте с ходу попробуем еще раз, но чуть ближе к тексту!..

Синий «папа» радостно кивает. Дубленое лицо и нейтральная надпись «Спорт» отчетливо выделяются среди следов солдатских сапог.

Церковь

В детстве я обожал ходить в церковь.

Я был уверен, что она очень древняя (на самом деле была новостроем – 100 лет, не больше).

Среди мальчишек ходила легенда, что в церкви есть подземный ход, который ведет Бог знает куда.

Очевидно в церкви были спрятаны клады.

Это не вызывало сомнений.

Искать эти клады я и ходил.

На ободранных стенах висели афиши: много лет помещение использовалось как склад цирковой амуниции (а еще раньше – как танц-зал пионерского лагеря).

Потом окна и двери заварили решетками, церковь стояла пустой.

Справа от церкви располагалась лечебница алкоголиков, слева – интернат для умственно отсталых подростков.

В народе комплекс назывался «отцы и дети».