Темная муза

Хотя, согласно распространенному мнению, сатанизм является одним из синонимов оккультизма, на самом деле он — всего лишь его маленькая ветвь, выросшая из основного ствола относительно недавно. Древние герметические рукописи, например астральное тело алхимиков и эзотерическое знание не содержат концепции Дьявола и даже не упоминают о «первопричине зла». По определению сатанизм и сатанист требуют существования Сатаны. Упоминания о Сатане имеются в Ветхом Завете, особенно в Книге Иова, но только в конце античной эпохи, с приходом христианства, идея преданности дьяволу, который стремится привести людей к вечной гибели, стала неотъемлемой принадлежностью западного сознания. Имелись более ранние воплощения темного закона. Лриман, в зороастризме враг Ахура Мазды, является в своём роде ирототипом Дьявола, а в двадцатом столетии эзотерик Рудольф Штейнер обозначал этим именем одно из «сверхчувственных» существ, мешающих духовному развитию человека. Но Ариман — в большей степени космический или онтологический принцип, «Инь» для «Янь» Ахуры Мазды, а не то, что мы могли бы считать Князем Тьмы. Гностики, чье учение, включив в себя герметические идеи, сформировало основной фундамент оккультизма, в эпоху раннего христианства говорили о «демиурге», слепом, глупом боге, который создал землю и управляет ею. Отсюда потребность убежать из материальной реальности. Для гностиков, как и для Уильяма Блейка, демиург ассоциировался с библейским Иеговой (Блейк называл его Nobodaddy — микс слов «никто» и «папочка»). Так зародилась традиция «инверсии», согласно которой некоторые библейские злодеи, такие, как Змий, Каин и Симон Маг рассматриваются как гностические герои. Этой традиции отдал дань и Блейк, и более поздние писатели, например Герман Гессе, чей «Демиан» полон гностических толкований библейских сюжетов.

Как упоминалось, Сатана является центральным персонажем Книги Иова, но здесь он не изображается олицетворением всего зла. Он, скорее, в некотором роде прокурор, которого Бог посылает, чтобы проверить людей. На иврите Сатана означает «враг*, но в Книге Иова Сатана имеет мандат Бога на испытание веры его последователей. Слово «дьявол* в Ветхом Завете происходит от diabolos, греческого слова, означающего «доносчик* или «обвинитель*. В эпоху христианства положение Сатаны изменилось; он больше не выискивает слабых в вере и превращается в нечто более похожее на того Дьявола, которого знаем мы. Возможно, самое впечатляющее появление Сатаны происходит во время сорока дней, проведенных Иисусом в пустыне, когда он искушает Христа, предлагая власть над миром, и пытается хитростью втянуть Христа в испытания его божественности, чтобы заставить его использовать свою магическую силу.

В христианской мифологии история о происхождении Дьявола излагается таким образом: он был одним из ангелов Бога, Люцифером («носителем света*), который из-за своей гордыни был изгнан из рая и приговорен к жизни в аду. После Второго Пришествия он будет освобожден на короткое время, но только для того, чтобы потерпеть поражение от Христа и быть брошенным во тьму еще на одно тысячелетие. Сатана, конечно, имеет и другие имена, например, Вельзевул, «Повелитель Мух* — титул, данный ему из-за того, что его демоны издают жужжащие звуки. Но его наиболее употребляемое имя — Люцифер — заключает в себе ту сторону Сатаны, которая наиболее пригодна для целей литературы. В «Потерянном Рае» Мильтон изобразил Сатану, который скорее готов править в аду, чем прислуживать в раю, что дало рождение нашим представлениям о сатанинском высокомерии и «Люциферовой гордости» [1]. В период Романтизма именно этот элемент в характере Сатаны привлек к нему множество поклонников.

Собственно сатанизм появляется в семнадцатом столетии, хотя католические апологеты утверждают, что более ранние еретические секты, такие, как гностики, манихеи, богомилы, альбигойцы и катары, находились в союзе с Дьяволом. Истории о грехах и почитании дьявола, относящиеся к этим группам, должны восприниматься с достаточной долей критики, поскольку совершенно ясно, что они написаны отцами Церкви, которые были далеко не беспристрастны. Верования катаров и альбигойцев, беспощадно уничтоженных Церковью, были гораздо меньше связаны с почитанием дьявола, чем с отказом признать за папским троном право быть единственным судьей в вопросах духовной правды» Первая вещь, которую проделывает каждая побеждающая религия, — она превращает в дьяволов тех богов, на смену которым она приходит, и в случае катаров и других радикальных христианских сект точно так же поступила и католическая Церковь. «Богомил» означает «возлюбленный бога», а «катар» значит «чистый»; ничего демонического не было в этих группах, если не считать того, что они исповедовали дуалистическое христианство, которое больше соответствовало учению Евангелия, чем ориентированная на власть идеология Церкви.