Темная сторона неба

— Возможно, командир.

— Если Микис дал мне незаконный груз, я вернусь в Афины и выбью ему зубы.

Он улыбнулся, несколько досадливо, и сказал:

— Боюсь, мистер Микис убит.

Я застыл. Когда я подумал, что хватит и пора размораживаться, я неловко наклонился в его сторону и спросил:

— Когда это произошло?

— В день, когда вы вылетели из Афин. Скорее всего, перед самым вашим отлетом.

Я уставился на масляное пятно на колене и изобразил раздумья.

— Я вылетел в то утро около одиннадцати. Перед этим я был у Микиса в его конторе. Около десяти часов. Его там не было.

Он, видимо, знал, что я побывал там. Может, мне самому ему чистосердечно рассказать все? Это мне не повредит, а может и помочь. Если мне только нужна помощь.

— Вы входили в его кабинет?

— Во внутренний — нет. Я постучал в дверь, ответа не услышал и подумал, что его нет, бегает по делам.

— А ещё кого-нибудь там видели?

— Нет. Ни секретаря, ни кого иного.

— И никто не приходил, не уходил?

— Никто.

Он уверенно сделал какие-то пометки в своей записной книжке.

— А насчет груза, который я привез сюда, — медленно произнес я, — он никак не связан?

Он улыбнулся и развел руками.

— Поскольку мы не знаем, что это был за груз — если это было не оборудование для буровых, — ничего про связь между тем и другим сказать не могу.

Он подождал, не сообщу ли я чего нового. Ничего не дождавшись, он спросил:

— Откуда пришел этот груз?

— Микис сказал, что он лежал на складе в Афинах с тех пор, как пришел из Ирака.

— А он не прибыл с островов, с Киклад?

Теперь мне просто жутко захотелось закурить.

— Нет, насколько я знаю. А почему оттуда?

— Ведь Микис много торговал с Кикладами, разве не так?

— Этого я не знаю. — Я действительно этого не знал.

— А вы не приземлялись на Саксосе днем раньше?

— Да, но это не по делам Микиса. Меня на этот полет нанял другой.

— А мистер Китсон — он знал мистера Микиса?

— Я не знаю. Но я так не думаю.

Он сделал ещё несколько аккуратных записей. Потом ему захотелось узнать, зачем я заходил к Микису перед вылетом из Афин. Затем, что Микис хотел что-то подправить или дополнить в грузовом манифесте, который он мне вручил за два дня до того. Поскольку я не застал его, то воспользовался прежним манифестом.

Потом он заинтересовался моей щекой. Я повернулся к нему, чтобы он мог как следует рассмотреть её и самолично убедиться, что порез я приобрел уже после Афин, и объяснил, что ремонтировал двигатель в пустыне, рука соскользнула и я задел щекой об острый край обтекателя.

Он принял это не моргнув глазом и, возможно, не веря ни одному моему слову, но все это нашло отражение в блокноте. Это был хороший полицейский, может быть очень хороший, но он был не в своей стране. Он может сколько угодно не верить мне, но если он начнет расследовать, зачем я в Ливии, то упрется в стену. Ему скажут: мол, спасибо большое, но мы уже все проверили, у нас нет оснований сомневаться в словах командира самолета Джека Клея. Трик ислама — и не хлопайте дверью, когда будете уходить.

Он поблагодарил меня за уделенное ему время, посоветовал показаться врачу с порезом и показал на дверь: мол, я могу идти. Открывая мне дверь, он произнес:

— По-моему, когда я летел сюда из Рима, в самолете были ваши друзья. Наваб — э-э-э Тун-габ-хадры, да? — и его два очаровательных секретаря.

«Очаровательные» — это очень тонко подмечено, особенно в отношении Хертера.

— О, что-то всех потянуло в Триполи, как на встречу в родительском доме, правда? — сказал я, и только потом подумал, что зря так сказал.

18

Триполи построен, пожалуй, лучше всех других городов Северной Африки, но это и самый скучный город. Широкие главные улицы и просторные государственные здания выглядят по-итальянски, они и сделаны итальянцами. За ними теперь стоят большие прямоугольные здания, построенные для американских семей, живущих или работающих вне военно-воздушной базы Уилус. А на западе — арабский квартал, Медина, с его узкими переулочками и темными дверными проемами с сидящими там согбенными, скрюченными старцами, чего только ни вытворяющими из кусочков меди. Но выглядело это все ненатурально. Создавалось впечатление, будто их наняли сидеть там, потому что кто-то видел нечто подобное в Марокко и счел, что такие картины добавляют туризму местный колорит.

По городу можно передвигаться в одноконном экипаже. Из аэропорта едешь на такси — «крайслере» последней модели. Сидишь в нем и сомневаешься в здравом разуме политиков в Вашингтоне и в Уайтхолле, которые тратят по восемь миллионов фунтов стерлингов в год, чтобы поддержать Ливию в платежеспособном состоянии и чтобы они эти деньги тратили на «крайслеры».

Я выбрал отель на берегу, бросил в коридор свой чемодан и попросил дать мне адрес врача-европейца. Им оказался суетливый и маленький француз с тонкими пальцами и подозрительным взглядом. Он не поверил, что я поцарапался о край обтекателя — ему приходилось видеть раны от ножа, — но он наложил восемь швов, сверху кусочек корпии и дал мне рюмку коньяку, чтобы я пришел в себя.