Темная сторона Петербурга

Непропорционально маленькая голова с налезающими на глаза черными кудельками, жирная морщинистая шея, обмотанная в несколько ярусов жемчугом и ожерельем с резными подвесками из слоновой кости. Безумных красок шифоновый наряд на шелковой подкладке – шелестящий, переливчатый и развевающийся от малейшего движения воздуха. А лицо…

У Саши сердце замерло, когда она увидала сердито поджатые морщинистые губы, вздернутый нос и подведенные черной краской, удлиненные на манер египетской Клеопатры глаза.

Руки, напоминающие когтистые птичьи лапы, перебирали четки со странными брелоками в виде удлиненных крестов, полумесяцев, звездочек и каких-то еще неизвестных Саше символов.

Госпожа Алимова имела вид тринадцатой феи, явившейся в самом конце праздника, чтобы погубить принцессу черным заклятием и отомстить ее неразумным родителям – королю и королеве.

– Очень рады вас видеть, – прошептала мать Александры, пораженная внешностью женщины-медиума. Адвокат Волынцев молча поцеловал руку у старой ведьмы.

Алимова благосклонно кивнула и, увидев Александру, закрыла глаза.

– Сегодняшняя медитация, несомненно, будет удачной. Я ощущаю… некие вибрации.

От этого сообщения банальные слова приветствия, которые Саша держала в уме, рассыпались прахом. Онемев от восхищения, девушка молча проследовала за госпожой Алимовой в гостиную. Шею и плечи ее щекотали целые стада холодных мурашек: вот оно, сейчас, сейчас… Темный час приближается.

Алимову представили гостям. И начался вечер, окутанный сладким очарованием жути.

* * *

За ужином почти все приглашенные большей частью помалкивали. Только литератор, господин Л., недавно выпустивший два весьма успешных мистических романа, желая поддержать свое реноме эксперта по сверхъестественному, неожиданно, без всяких просьб со стороны поведал гостям инфернальную историю.

Сославшись на петербургских старожилов, Л. рассказал, что еще во времена царя Петра Великого, когда для городского строительства со всей земли русской были привлечены откупщики, подрядчики, лесоторговцы и прочая деловая братия, во вновь возводимой столице завелась нечистая сила.

Уж больно много лихоимства, жульничества и обмана производили в новом городе желающие поднажиться предприниматели. Не смогли черти пройти мимо такого рассадника грехов.

Мостов в те времена в городе было мало, а нужда в них имелась огромная – для сообщения между островами и разными частями строительства.

Вот и придумали черти хитроумную вещь: призрачный мост-двойник.

Требуется, бывало, купцу или вору-подрядчику перейти на другую сторону. А черти тут-то и подловят: напустят на реку туману, во мгле моментально человек потеряется, заблудится… Выходит к знакомому мосту, а что-то с ним вроде бы и не то. Зыбкий он и будто бы даже на месте не стоит. Идет человек – и не узнает ни местности вокруг, ни самого моста.

Потому что не мост это на самом деле, а чертова обманка – призрак. И кто на такой мост ступит – уходит по нему прямиком в адское пекло и никогда уже не вернется.

А мост-призрак постоит да и растворится поутру. В другой раз снова объявится. Так и гуляет по городу, уводя грешников в ад без покаяния.

– Любопытная история. И какой же из нынешних наших мостов двойника имеет?[6] – спросил, вытерев салфеткой рот, господин Фролов, дальний родственник Волынцевых.

Литератор Л. осекся.

– Двойника? Я разве сказал о двойнике? Я, собственно… А впрочем… – Литератор Л. почему-то растерялся.

– Я думаю, это Аптекарский мост! – высказался хозяин дома. – Если с петровских времен… то ведь Аптекарская переправа – одна из самых старых в городе.

– А почему не Гренадерский? – спросил господин Фролов, улыбаясь. – Я даже слышал, что его-то как раз перемещали. На место Сампсониевского моста.

– Нет-нет, господа. Я полагаю, речь идет о Тучковом мосту, – вмешался литератор Л. – Я собирался написать именно…

– Позвольте! Так вы эту историю с чьих-то слов передаете или сочиняете? – обиженно насупился Фролов.

– Э-э-э… Не то чтобы сам. Это было бы слишком… Как бы это…

Начав подыскивать более точные выражения, литератор запнулся; вид у него сделался неуверенный, и он утратил половину глянцевого блеску, который придавали его фигуре слова «успешный литератор».

– Господа, господа! – вмешалась хозяйка дома, ангельски сияя застывшей улыбкой. – Не спорьте. Вы не забыли? Сегодня нас ждут удивительные духовные опыты. Почему бы не спросить о предмете нашего медиума?

– Да, – звучно произнесла госпожа Алимова, опустив пергаментно-желтые морщинистые веки. – Я ощущаю… среди нас вибрации.

Никто не нашелся что сказать. Закончив ужин, гости перешли из столовой в гостиную для проведения спиритического сеанса.

* * *

Легкий столик, подходящий для столоверчения, разместили в центре комнаты и расселись вокруг него.

Верхний свет погасили, в комнате зажгли свечи, поставив их на камин, и еще не погасло пламя в самом камине.

Лицо госпожи Алимовой, сидящей напротив огня, озарилось дрожащими оранжево-красными всполохами. На столе перед ней положили стопку чистой бумаги и карандаши.