Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы

Рубин и ее союзницы, несомненно, были бы потрясены сравнением между ними и британским премьер-министром Маргарет Тэтчер. Однако их подход к сексуальной этике прекрасно резюмируется заявлением Тэтчер, сделанным во время интервью 1987 года: «Общества не существует». С тех пор эта фраза стала печально известной в британской политике. Критики «железной леди» часто интерпретируют это высказывание как выражение алчного и порой жестокого индивидуализма, который олицетворяет Тэтчер. Несмотря на свою партийную принадлежность, Тэтчер не была консерватором с маленькой буквы «к». Она не стремилась что-либо законсервировать. Напротив, она сознательно проводила процесс созидательного разрушения, избавляясь от старого, чтобы освободить место для нового. Сторонники Тэтчер настаивают на том, что это было необходимо, утверждая, например, что угледобывающая промышленность давно дышала на ладан. Однако критики Тэтчер отмечают, что разрушения, вызванные ее агрессивным вмешательством, привели к долгосрочным бедствиям – особенно в ныне постиндустриальных районах Британии – и что именно эти бедствия в конечном счете стали причиной дальнейших потрясений, о которых возвестил референдум о Брексите 2016 года.

Тэтчер действовала вопреки директиве Г. К. Честертона, изложенной в следующем известном отрывке:

В деле реформации, покуда она должна отличаться от деформации, есть один простой принцип, который, вероятно, назовут парадоксом. Возьмем какой-нибудь закон или институт. Представим его в виде ворот, которые стоят поперек дороги. Современный реформатор беспечно подходит к этим воротам и говорит: «Я не вижу в них никакой пользы, поэтому давайте их снесем». На что более умный реформатор отвечает: «Если ты не видишь в них пользы, то я ни в коем случае не позволю тебе их сносить. Пойди и подумай. И только когда ты сможешь объяснить мне, какая в них польза, я, возможно, дам свое согласие на снос[91].

Честертон подчеркивает, что человек, который не понимает цели существования социального института, может быть подпущен к его реформации в самую последнюю очередь. Наш мир – огромный и динамичный. Настолько, что буквально никто не способен полностью понять его или предсказать, как его системы будут реагировать на изменения. Притча Честертона о воротах должна побудить потенциальных реформаторов к осторожности, поскольку такая штука, как общество, действительно существует, и она сложнее, чем любой из нас может себе представить.

Однако сторонники тэтчеризма от сексуальной революции не признают деликатной и реляционной природы сексуальной культуры и поэтому не могут понять, что общество состоит как из «щук», так и из «пескарей», а также из людей, которые в разное время могут играть обе эти роли («полужертва, полусоучастник», как выразилась Симона де Бовуар). В предлагаемом ими анализе люди могут быть представлены исключительно как свободнопарящие атомизированные индивиды, которые заботятся только о себе и готовы все отдать, чтобы хорошо провести время. Соответственно, когда они видят табу – скажем, запрет секса с куриными тушами, – они предполагают, что если на ум не приходит очевидная цель этого запрета, то табу, должно быть, и не нужно вовсе. Они ошибочно думают, что, устранив все табу, мы все станем свободными и сможем делать абсолютно свободный выбор в отношении своей сексуальной жизни – выбор из всех тех восхитительных вариантов, которые оказались в нашем меню благодаря сексуальной революции («Что желаете сегодня, сэр? В нашем меню есть замечательная курочка!»).