Темная волна. Лучшее 2

Он не видел битвы, лишь чувствовал, что они сражались насмерть. То, что поддерживало Матушку, варилось в собственной ярости веками, а позже отожралось сектантами. Гера держалась из последних сил. Кир чувствовал ее боль, будто куски плоти отрывали от его собственного тела, когда очередную тень, связанную с Герой, пожирала свора, контролируемая старухой. Он хотел помочь ей, защитить, чувство было новым, незнакомым. Наверное, это и называлось любовью. Кир дернулся, пытаясь встать, мышцы рвались, а кости дробились. Каменный капкан держал крепко.

Дурак, какой же он дурак. Позволил втянуть себя и ее в это. Бить врага его же оружием, наверняка Пастырь говорил что-то вроде, когда Гера обнаженная ложилась под струи крови, вбирая силу живую и мертвую. Увещевал, как Матушка своих последователей, что иначе нельзя, что только зло может победить зло.

– Добро с кулаками, твою мать, – выплюнул Кир в темноту, когда очередная ледяная волна прошла по пещере, заставив свод затрещать. Где-то во мраке разлетелись на куски каменные валуны.

– Используй свет, тьмой тьму не победить, – сказал Кир, надеясь, что девушка его услышит, – я люблю тебя.

Гера услышала. Ледяная вспышка озарила пещеру, свет шел от самого тела девушки. Существо, подчинившее Матушку, отпрянуло, прикрыв руками искаженное, в глубоких трещинах, лицо, – вместе с ним отпрянули и тени. Гера шла вперед. По ее коже струилась свежая кровь из ран. Иссеченный порезами ловец сновидений больше не удерживал побежденных монстров. Тени от ее тела метнулись вверх и в стороны, впились в камень и потянули. Кир услышал грохот, а потом сам стал тенью.

* * *

Впереди забрезжил свет, Вика пошла быстрее. Выход. Солнце еще не встало, деревья окутывала молочная дымка. Спотыкаясь и оступаясь, она спустилась с горы, пошла по песчаной дороге к ближайшей деревне, когда земля тяжело вздохнула, и в недрах загудело, загрохотало. Вика обернулась, гора оседала, деревья ломались с громким треском, переполошенные птицы кружили над погибающим лесом.

– Я не пустая, – сказала Вика золотистым лучам встававшего солнца.

– Не пустая, – повторила она, зачерпнула полную горсть песка, смешанного с сосновыми иглами и бросила в сторону разрушенного монастыря.

Бери и помни

Стас отвернулся от Алены. Возможно, все получится, если не смотреть в глаза жены, мерцающие и переливающиеся словно ртуть.

Главное – гнать прочь мысли, что ее тело напоминает кусок холодного мертвого мяса.

Как Черч из «Кладбища домашних животных».

Именно такие мысли.

Дыхание Алены пахло мусорным пакетом, в котором среди луковой шелухи и апельсиновых корок гнила кожа, содранная с курицы.

Гнилая кровь, обглоданные кости.

Преодолевая отвращение, Стас коротко чмокнул жену в сухие губы.

Внутри у нее было склизко и холодно. Ничем ее вагина не напоминала яблочный пирог, – если только яблочный пирог, покрытый плесенью и погрызенный крысами.

Ледяная корка с зелеными мохнатыми островками. Жадные личинки, пожирающие разлагающиеся яблоки.

– Прости, не могу, – Стас слез с жены, перекатился на спину, отодвинулся ближе к краю кровати, подальше от Алены.

– Ничего, со всеми бывает, – Алена встала с кровати, не включая света, вышла из спальни. Стас посмотрел на подушку жены. Она еще сохраняла выемку от головы Алены, на белоснежной наволочке чернел длинный волос.

Мертвый волос. Выпавшие волосы, обстриженные ногти, частички кожи. Кожа… Пыль на семьдесят процентов состоит из мертвой человеческой кожи.

Он дышит мертвым воздухом.

Стас задержал дыхание, долго не выдержал, выдохнул и глубоко вдохнул. Все вокруг пахло тленом. Он тонул в смраде распада. Голова кружилась. Он словно выпал из реальности. Такое с ним случалось в последнее время все чаще. Мир останавливался, краски линяли, а запахи, наоборот, становились острее.

Через полминуты все пришло в норму. Он лежал на своей кровати, в квартире на пятом этаже, в доме бизнес класса, в престижном районе Пензы.

Спальня тонула в ночной черноте и разочаровании от не случившегося секса.

Со всеми бывает.

Конечно, со всеми, у кого жена – ведьма.

Стас потрогал подушку жены, ткань под его пальцами была холодной, он наклонился и понюхал. Наволочка пахла кондиционером для белья, не то альпийскими травами, не то морской свежестью, но был и другой запах, едва уловимый. Стас вдохнул глубже, стараясь понять: кажется ему, или на самом деле подушка пахнет гнилью?

В ванной зажурчала вода. Алена включила душ.

Стас встал, нашел трусы, брошенные на пол, натянул. Пошел на кухню, не включая свет, взял стакан из сушилки, налил воды из-под крана.