Темная волна. Лучшее

— Я и есть Мастер, — говорю на ухо охотнику. Волочу его к горке. Отбираю мобильник. Расстёгиваю льняную рубаху и прикусываю зубами чеку гранаты.

Она сказала, что презирает меня. Но я посылал всех этих бедолаг на смерть. И все мои убеждения, что они рисковали жизнью добровольно, она отвергала.

Ты смог бы? Ты сам поучаствовал бы в своём шоу?

Я срываю чеку и сую гранату за пазуху Яниса. Кажется, я видел похожую сцену в стареньком фильме. Зрителю понравится, можно даже произнести напутствующую фразу, но на ум ничего не приходит. Я молча сталкиваю охотника в трубу.

Спустя несколько секунд раздаётся грохот. Горка взрывается посредине, летят куски пластика, ошмётки мяса. Спрятанные лезвия доделывают работу. В бассейн брызжет кровь.

Я не испытываю ни малейшего удовольствия. Чёртовы сценаристы вели меня сквозь турнир, без их помощи, о которой я, кстати, не просил, я был бы уже мёртв.

Завтра же уволю их к чёртовой матери.

А пока…

Я включаю телефон Яниса и по памяти набираю номер.

Окружённый звёздами и дронами, взволнованно слушаю гудки. Она отвечает после четвёртого. Судя по голосу, она плакала.

— Привет.

Прячься!

1

Кресты вырастали из дороги: плотный частокол наспех сбитых досок. Солнце было в зените, и тени распятий указывали на всадника. По обе стороны шуршал лес.

— Давненько никто не пользовался этим маршрутом, — пробормотал мужчина. И повёл вороного коня в обход, огибая затор. Лесная чаща будто бы существовала вне погожего июльского дня. За деревьями скрывалась тьма, враждебная ко всему живому ночь. Она жаждала выйти, смести хрупкие кресты. Зоркий взгляд улавливал шевеление в ельнике.

Звали всадника Калеб Харп. Он был молод, высок, худ. Нос с горбинкой и волосы до плеч, локоны, цвета вороньего крыла, делали его похожим на птицу. Чёрное сукно облегало стройную фигуру, как тончайшие латы. Ветерок развивал полы походного плаща. Свободной рукой Харп касался висящего на поясе меча, длинного и тонкого, как он сам. Укутанный в ножны обоюдоострый прямой клинок хлопал по бедру.

Мерещилось, что лесные шорохи сливаются, образуя хор голосов, в песнь, в змеиный госпел.

Траян, названный в честь одного из пяти хороших императоров, беспокойно фыркал.

Лес разомкнулся внезапно, сменяясь полем. На крестовинах торчали пугала. Над башней зернохранилища кружили вороны.

— Вот мы и на месте, — сказал Харп, имея в виду городок, чернеющий в низине. Покатые черепичные крыши да церковный шпиль. Кроглин.

В небесно-голубых глазах Харпа отразился вороний грай. Вороны привечали важную персону.

Поначалу город показался ему заброшенным. Добротные каменные дома зажмурили веки ставен. Иные двери были заколочены, из дымоходов не струился дымок. Тишина была угрожающей, и табличка болталась над бакалейной лавкой, как повешенный в петле.

Харп ехал по широкому проспекту, обозревая аккуратные крылечки и жимолость во двориках. Здесь он встретил первого горожанина, быстро перекрестившегося старика. Главная площадь Кроглина была многолюдной, если сравнивать с остальными улицами. Группка мужчин в простых крестьянских одеждах и широкополых шляпах толпилась у помоста. Обнажённый по пояс светловолосый детина волок бревно. Стучали молотки.

Харп узнал выражение на лицах горожан. Восхищение и надежда, так смотрели они на гостя.

Блондин — ему едва ли исполнилось восемнадцать — обронил брус, вытер ладони о штаны.

Харп спешился у здания, вероятно служившего школой. Стайка мальчуганов носилась за единственной в их компании девочкой. Семилетка заливисто смеялась; смех контрастировал с помостом и угрюмыми типами, нахохлившимися возле парадного входа.

— Колдунья! — закричал мальчишка, хватая девочку. — Сжечь её! Сжечь!

Девочка хихикала и корчила рожицы.

— А ну, разойтись! — прикрикнул тучный мужчина, выбежавший из школы. Пуговицы жилетки трещали на необъятном животе, и было неясно, как он умудрился их застегнуть.

«Не иначе, магия», — подумал Харп.

За толстяком семенил хрупкий молодой человек с открытым приятным лицом.

— Дождались! — толстяк затряс щеками. — Спаситель! Вы же…

— Генеральный следователь по делам ведьм, Калеб Харп.

— Доктор Джонатан Лоуз. Вообще-то я ветеринар, но в эти тяжёлые годины община возложила на меня обязанности главы.

— Наш мэр сбежал с остальными, — сказал юноша.

— Ну чего ты лезешь, Стэн! — недовольно скривился Лоуз. — Я сам всё объясню. Это, значится, Стэн Кларк, наш учитель.

Харпу парень немедленно понравился.

— Мы полагали, вы прибудете раньше.

— Я приехал восемнадцатого, как и обещал в письме.

— Письма до нас не доходят, — помрачнел Лоуз. — Две недели назад почтовый дилижанс застрял возле Королевского Леса, и почтальон бежал, бросив транспорт. С тех пор мы изолированы от внешнего мира.

— Я гляжу, вы приняли меры, — Харп кивнул на строящийся помост.

— Это инициатива нашего викария, преподобного Кевендера, — доктор поморщился. — Твердил я ему, что нужно дождаться государственного представителя, так нет! Ему-то что, без семьи. А нашим женщинам приходится смотреть на всё это. Бедняжки, они столько перенесли за последний месяц.

Харп мягко прервал ветеринара: