Темнотвари

Это создание переполошило других постояльцев в «Sommerfuglen»: ведь оно не походило на всех других виденных ими птиц: больше, крупнее, голос хриплый, а пение похоже на предсмертные хрипы удавленника. В первые дни Йоунас брал гагарку с собой в столовую, ставил длинный ящик рядом, снимал крышку и кормил птицу селёдкой, коей в этой стране было более чем достаточно. Гагарке эта пища была так же по нутру, как и датчанам, а вот самого Йоунаса мутило от каждого куска этой жирной несъедобной гадости. После ужина ему разрешали выгулять птицу на заднем дворе. Риска, что она удерёт, не было, даже если выпустить её из клетки: ведь летать она не умела, и её было легко загнать в угол. Но именно эти вечерние прогулки пробудили беспокойство в груди тех, кто их видел. Что птица – если это птица – бродила среди кур, держась вертикально, словно маленький человечек, вызывало из дальних закоулков их сознания гадкие истории: рассказы о людях, которым не посчастливилось живыми ускользнуть из когтей ведьм, летающих в Вальпургиеву ночь, – искажённых, лишившихся дара речи, до конца жизни доставлявших мучения себе и своим близким, – или о воплотившихся духах-помощниках тех же самых ведьм. Часто они были смесью человека и животного, похожей на это создание, когда оно стоит совсем одно в загородке для кур, словно уменьшенная копия носатой ведьмы в чёрной мантии. Да, птица была одинока, ведь все квочки были в курятнике и дрожали, сбившись в кучу: просто поразительно, как они боялись этой зловещей гостьи! Что-то подобное рассказал на суде хозяин постоялого двора, когда его стали допрашивать насчёт поведения обвиняемого – Йоунаса Паульмасона Учёного – за те две недели, что он прожил в «Sommerfuglen». Других свидетельств не потребовалось – исландца заковали в железо и переселили в новое, худшее место – в исправительное заведение верховного тюремщика Расмуссена. И тогда он убедился на собственной шкуре, что Копенгаген таков же, как Фортуна: ко всем непостоянен, особенно к Йоунасу.

* * *

Сейчас в нашей истории появится тот современник Йоунаса Паульмасона Учёного, который не только написал естественнонаучный труд «История зверя, что падает из туч в Норвегии и за короткое время съедает всю траву и зерно тамошних жителей, чем наносит им немалый ущерб», но также больше всех других в первой половине семнадцатого века трудился на поприще науки о древностях и был назван отцом древнескандинавской филологии. Он, вероятно, лучший представитель учёных той эпохи: в своей многоучёности и жажде познания он занимался большинством отраслей человеческой науки, и ничто человеческое не оставалось ему чуждо. А кроме того, его деятельность имела столь большое значение для исландской словесности, и он так много общался с исландцами, что непременно надо назвать его имя. Этот человек – врач и философ Оле Ворм.