Темные дни, черные ночи (СИ)

По небу плывут свинцовые тучи, солнца не видно совсем, к тому же, стало так холодно, что Эмма не чувствует даже своих пальцев, хоть и отчаянно трет их, в попытке согреть. По земле серой дымкой расползается туман, от которого в глазах стоят слезы и в горле – ком. Самые отчаянные из мертвецов, многих из которых Эмма не знает совсем, подходят все ближе. Не скрывая приближающейся паники, Эмма бьет по ожившим трупам магией, разбрасывая их по улице.

- Итак, какого черта происходит? – слово в слово повторяет вопрос, заданный Реджиной еще пару минут назад. – Тебе лучше бы иметь правдивый ответ на этот вопрос, Голд, потому что, клянусь, армия из мертвецов для тебя будет не так опасна, как одна я, если сейчас ты мне солжешь.

- Они здесь, потому что я вызвал мать Круэллы, и она не вернулась, убитая дочерью снова. Круэлле нельзя было ее убивать, как и мне нельзя было ее воскрешать хоть на мгновение. Именно потому я однажды отказал Зелене, когда она предлагала мне вернуть сына. Истинная причина в том, что мертвых нельзя возвращать, последствия будут ужасными.

- И что теперь?

- Аид, вероятно, по какой-то причине пощадил Крюка, позволив ему уйти из своего царства. Раз уж теперь у нас время откровений, мисс Свон, я хочу узнать, что он потребовал у вас взамен? Не волнуйтесь, я вовсе не собираюсь использовать это против вас – у меня не будет на это времени. Чистый интерес, не более.

Эмма поджимает губу, явно раздумывая, говорить ли ему, или нет. Опускает глаза, несколько секунд изучая свои руки, однако, поняв, что многие из воскресших уже опомнились от ее удара и теперь точно готовы атаковать, все же признается, упершись взглядом в землю.

- Он сказал, что мы должны будем отдать ему нашу дочь с Киллианом, когда ей исполнится восемнадцать. И чтобы мы назвали ее Персефоной.

- Вы беременны, мисс Свон?

- Нет. Но теперь я этого и не хочу. Киллиан ничего не знает. Никто не знает. Я не смогла им об этом сказать.

Отбросив магией разъяренного принца Джеймса, подобравшегося слишком быстро, Румпель кусает губы, даря Эмме мимолетный взгляд.

- Что ж, может быть, я смогу это изменить. Не уверен, но попробую.

- Как? Ты правда поможешь? – Эмма не верит и справедливо, Голд должен это понимать. Но в его глазах ничего, кроме грусти нет теперь.

- Дети не должны быть в разлуке с родителями, мисс Свон. Это ни к чему хорошему никогда не приводит. Впрочем, я тоже не всесилен и мне не стоит дарить вам напрасную надежду. Но я попытаюсь.

Только сейчас, глядя на несостоявшегося свекра, Эмма понимает, ЧТО он задумал. Упрямо качает головой, испытывая, пожалуй, самую сложную гамму чувств, что только возможна.

- Нет, - ее взгляд рискует прожечь в пальто Голда дыру. – Нет, не смей. Я не позволю тебе этого сделать.

Голд смотрит на нее долгим взглядом, полным иронии:

- Я искупаю свои ошибки, мисс Свон. Это – мое искупление. Эти смертные здесь и злы не просто так. Они здесь по приказу хозяина. Это он послал их сюда и скоро прибудет сам оттуда, откуда не возвращаются. А многие - просто мираж, иллюзия. Как Нил. Вы сами говорили, что его нет в Подземном мире. Значит, повелитель мертвых просто использует его образ. Он может это делать. С легкостью.

Аид. В душе Эммы будто что-то взорвалось, а в висках молотками стучит боль. Нет. Нет. Не может быть. Невозможно. Увидеть его еще хоть раз в жизни она бы меньше всего хотела. Хватило ей путешествия в Ад с головой. Но во взгляде Темного Эмма читает – иного выбора нет.

Ох, как же она хотела одно время, чтобы его не было! Когда Киллиан умер, желала Голду смерти, ничего не могла поделать с этими мыслями, потому что знала – пока ее любимый умирал на ее руках, Румпель завладел всей Темной магией в мире и снова занял трон. Снова обманул.

Как же она жаждала, чтобы Голда не стало, когда Киллиан предложил ему последний, финальный поединок. Здравый разум заставил ее действовать, она знала, что должна вмешаться, избавить возлюбленного от новой крови, но сердце… сердце предательски жаждало смерти.

Как же она желала, чтобы Голда не стало, когда всем городом они хоронили Белль – милую, добрую Белль, думая, что ее убили его похождения. Понимала, что он вряд ли виноват в том, что его чувства к Белль остыли, но ненавидела его за то, что погубил невинную душу девушки, которая его любила.

И вот теперь, когда он собирается принести себя в жертву, когда его смерть так удивительно близка, - Эмма знает, понимает, что должна его спасти. Потому что он единственный, кто может справляться с Тьмой. Потому что он сделал то, что сделал из-за любви к безумной, ужасной женщине (разве она сама не нарушила все правила и законы, дабы ее Капитан был с ней?). Потому что она должна сделать это в память о Ниле. Он умер за отца, и вряд ли ему бы хотелось, чтобы та, которую он любил и что подарила им сына, позволила отцу теперь умереть.

Она понимает, что именно задумал Голд и все же спрашивает:

- Ты хочешь заключить с Дьяволом сделку, да?

- Да. Думаю, он согласится забрать мою жизнь в обмен на жизнь всех здесь – кивает Румпель, удивительно, потрясающе спокойный.