Темные дни, черные ночи (СИ)

Эмма внимательно смотрит на него, не в силах не признать – в этом отчаянном поступке храбрости больше, чем у кого бы то ни было. Это – вовсе не искупление, нет. Это самопожертвование.

Голд прерывает ход ее мыслей, снимая цепочку с шеи и отдавая ей: - Передайте это Круэлле, мисс Свон, - он бросает на нее еще один мимолетный взгляд, - и скажите ей…- из груди вырывается тяжелый вздох, глаза он на миг закрывает, - ничего не нужно говорить. Она и так знает.

Приняв дар, Эмма сжимает цепочку в руке.

Нет. Нет, она должна что-то сделать, хотя бы попытаться что-то предпринять! Она же Спасительница, и часто даже самый великий грешник нуждается в спасении. Разве не Круэлла и Голд научили ее этому? Разве не они, отъявленные злодеи, единственные были рядом, пока она сходила с ума от своей Тьмы и одиночества?

Эмма понимает – просто стоять и ничего не делать нельзя, никак нельзя. Эмма не привыкла бездействовать. Руки дрожат, но она упрямо отбивается от ошалевших мертвецов, оставляющих синяки на ее теле и порвавших ее красную куртку. Это не зомби-апокалипсис, нет. Это – куда хуже.

Это странно, что она должна спасти того, кого ненавидит весь город, но она обязана. Не только потому, что таково ее призвание, нет. Скорее, потому, что пока она была Темной и всеми отвергнутой, этот кто-то, соблазняя, спасал ее от Тьмы. Ни на минуту не давал забыть о том, кто она, кем является. Скорее потому, что этот кто-то единственный открыл ей портал в Ад, чтобы она вернула возлюбленного, которого он люто ненавидит и от которого мог бы раз и навсегда избавится. Скорее потому, что этот кто-то присвоил всю черную магию себе лишь для того, чтобы она не поразила гангреной других жителей города. Скорее потому, что этот кто-то во имя своей сумасшедшей и одержимой любви нарушил все запреты, попрал все правила и законы.

Потому что Голд куда лучше, чем пытается казаться.

Направив мощный заряд магии на ходячих мертвецов, Эмма наблюдает за тем, как, один за другим, они врастают в землю, растворяются, рассыпаются по воздуху с адскими криками. У нее меньше сил, чем надо и она едва держится на ногах, безуспешно пытаясь удачно закончить начатое, она втягивает воздух в легкие, чтобы не забыть, как дышать, она мысленно умоляет Регину прийти ей на подмогу, но не сдается. Потому что Эмма Свон не сдается никогда.

- Что вы делаете? – из своей фиолетовой дымки отзывается Голд.

- Спасаю тебе жизнь! – кричит Свон, сжав зубы до хруста и падая на колени, на сухую землю, из последних сил стараясь совладать с мощнейшей магией. Это куда серьезнее, чем все то, через что она прошла.

На земле разверзлась довольно широкая яма, пропасть, в которую, один за другим, падают внезапно ожившие мертвецы, визжа так, что могут уничтожить барабанные перепонки. Эмма дышит часто, пальцы буквально воют от неистовой боли, но не сдаются. Еще, еще чуть-чуть – и со всем будет покончено.

Она справится. Она сможет. Она победит.

Но – поздно.

Синяя дымка, которой вмиг окуталось все вокруг, не предвещает ничего хорошего. Она слишком хорошо знает, кто сейчас появится из этих клубов и желала бы, скорее, умереть, чем еще раз увидеть их теперешнего гостя.

Голд стоит прямо, выпрямив спину и улыбается пришедшей Тьме, как старому доброму другу.

Это – его искупление.

========== Глава 67. Сделка с Дьяволом ==========

Еще вчера, когда примчавшись на всех порах ветра к городской черте по наводке Прекрасных, увидела Румпеля, ей хотелось орать и бить его по щекам, чтобы немедленно пришел в себя. Еще вчера она готова была завыть от боли, когда он умирал у нее на руках, и непременно бы завыла, если бы могла. Еще вчера она трясла его уже безжизненное тело в бесполезной попытке привести его в чувства, а потом сидела почти всю ночь, сгорбившись под проливным дождем, замерзнув и намочив одежду, не подпуская к нему никого. Еще вчера она готова была винить в его смерти кого угодно, ненавидеть Спасительницу заново, снова и снова, проклинать всех героев на свете, визжать им в лицо слова ненависти, пытаться достучаться до его уже умершего сознания, в попытке понять, почему он сделал это, почему оставил ее. Все это было еще вчера, когда ее, одуревшую от боли, но неизменно молчаливую, увели в участок и приставили к ней вооруженную до зубов охрану, чтобы не сбежала или не убила себя. Еще вчера ей было больно даже дышать и она проспала всю ночь, скрючившись на диване, обнимая его холодный труп. Еще вчера она порезала Точеному подбородку щеку, когда он пытался отобрать у нее кинжал и готова была идти дальше, убить драгоценную Спасительницу, всех вокруг, кто собрался посмотреть на ее потерю, резать и убивать без жалости и сострадания направо и налево.

Еще вчера она была Круэллой Де Виль, теперь же осталась лишь бледной копией себя, равнодушной и вялой, которой ни до чего больше нет дела.

Между вчерашним прошлым и сегодняшним настоящим – непреодолимая пропасть, разверзшаяся как пасть дракона и пожирающая все вокруг.