Темные дни

– Надеюсь, ты права. – Порыв ветра пронесся по крыше, заставив Косару вздрогнуть. – Боже, Роксана, ты, должно быть, замерзаешь, сидя здесь. – Косара вытащила фляжку из кармана и открутила крышку, выпуская пар в воздух. – Вот, я приготовила тебе чаю.

Роксана не взяла его.

– Что тут? – В ее голос закралось подозрение.

– Просто немного трав. В основном лаванда. Смотри. – И Косара сделала небольшой глоток.

Тогда Роксана расслабилась и взяла фляжку. Надо же, какая беспечная. На ее месте Косара осмотрела бы флягу на предмет маркировки, но Роксана, вероятно, считала себя непобедимой – якобы ничто не могло сломить женщину, постоянно дымившую шалфеем предсказателей.

Однако Роксана не учла, что Косару обучала лучшая травница во всем Чернограде.

Роксана отпила со стороны, отмеченной маленькой черной точкой, а эта сторона была натерта мелиссой, корнем валерианы и корой магнолии.

Она закашлялась и пошатнулась. Ее глаза обвиняюще уставились на Косару, затем закрылись.

В последнюю секунду, прежде чем голова Роксаны ударилась бы о крышу, Косара поймала ее под мышками и позволила телу сползти по дымоходу.

Роксана громко храпела. Она выглядела такой безобидной, ее веки поблескивали во сне, струйка слюны стекала по подбородку.

Косара спустилась по пожарной лестнице и постучалась к соседям.

– Доброе утро, – сказала она, когда ей открыла соседка.

Косара ведь точно помнила ее имя, что-то такое распространенное… Мария? Может, Десислава? Увидев Косару, женщина нахмурила седые брови.

– Косара? В чем дело?

– У вас на крыше женщина, она без сознания. Не могу ее разбудить. Возможно, вам захочется позвонить в больницу.

– Боже мой! Что с ней?

«Я ее отравила».

– Да кто ж ее знает? Ох уж эта молодежь, чем только не закидывается.

– Боже мой, – повторила женщина, – я звоню в «скорую помощь».

– Не торопитесь, – сказала Косара. – Думаю, она какое-то время поспит.

Косара развернулась и пошла обратно домой, а соседка в замешательстве смотрела ей вслед.

Она могла бы усыпить Роксану на сто лет – такое зелье она тоже знала и умела варить. Вместо этого, поразмыслив, выбрала недельный сон. Да и так Роксана, наверное, очнется раньше, прямо посреди процедуры промывания желудка. Ее ждут сухость во рту – суше, чем в пепельнице, – головная боль и худшее в мире похмелье.

Так ей и надо. Пусть поспит до конца Темных дней, не путаясь под ногами.

Косара налила воды в турку, села у камина и протянула замерзшие ноги к огню. Запах кофе наполнил комнату. Ее глаза метнулись к часам на стене: черт, она уже потеряла много времени. И зачем только прилегла поспать…

О, да кого она обманывала? Даже проводя за чтением каждую свободную минутку, быть всесторонне готовой к заклинанию все равно невозможно. Объем задачи был просто непосильным.

Она выпила кофе одним большим и долгим глотком. Затем встряхнула осадок, перевернула чашку на блюдце вверх дном и подождала, пока не стечет гуща. Как и всегда, символы она различила не сразу, однако как только она их увидела, они показались ей ясными: змея, разбитое сердце и… собака? Она прищурилась.

Нет, не собака. Волк.

Косара вздохнула. Гадание на кофейной гуще только подтвердило то, что она уже знала. Она ни за что не справится в одиночку. Ей нужен был кто-то, кому она могла доверять. Кого-то, кто согласится помочь ей вернуть тень и при этом не рассмеется ей в лицо.

Ей нужен был друг.

* * *

Косара повсюду искала Асена. В больнице его, слава богу, не оказалось. Она не нашла его ни в Ботаническом саду, ни в парке… На ходу пиная сугробы, она шла все более быстрым шагом и за счет этого неплохо вписывалась в число тех немногих прохожих, кто еще оставался на улице. Начинало темнеть. Все спешили.

Асен уже доказал, что он мог позаботиться о себе, но Косара все же беспокоилась. Что, если упыри почуяли его рану на ноге? Что, если караконджулы учуяли то же самое и вернулись закончить начатое?

Наконец, когда она проходила мимо группы школьников, которые меняли флаконы святой воды на сигареты, ее осенило. Асен говорил, что его жена похоронена в Чернограде. О нет, ты, белоградский идиот…

До кладбища Косара почти бежала, поднимая в воздух снежные хлопья; ее длинный шарф развевался позади нее. Она кралась между надгробиями тихо, как только могла, прислушиваясь: не проснется ли кто? До захода солнца оставался почти час, но она не хотела рисковать. Она сжимала свой осиновый кол в сумке, а ее кожа пахла чесноком.

Вскоре она нашла памятник, совершенно белый на фоне быстро темнеющего неба. Это было высокое безвкусное сооружение в виде группы ангелов, которые плакали, уронив лицо в ладони. На плите была вырезана сентиментальная эпитафия в стихах. Ничто в этом мраморном страшилище не указывало на то, что здесь похоронена ведьма, не говоря уж о подающем надежды скульпторе. Как виделось Косаре, Карайванов воздвиг этот монумент, чтобы продемонстрировать свое богатство, а не отдать дань уважения погибшей дочери.

Асен стоял на коленях у подножия памятника, похожий на помятое красное пятно. Косара осторожно подошла к нему, но все же не слишком тихо, чтобы не напугать. Снег хрустел под ее ногами.