Темные дни

Косара быстро развернулась, чтобы уйти. Но тут же ей пришлось остановиться так внезапно, что она чуть не отшатнулась назад: на ее пути стояла фигура. Косара проглотила крик и попятилась, ударившись спиной о мраморное надгробие.

Кикимора парила, ее черное платье развевалось, босые ноги болтались в шаге от земли. Ярко-рыжие волосы расползались в воздухе вокруг ее лица, словно лужа только что пролитой крови.

– Боряна, – выдохнул Асен, и Косара увидела, каких усилий ему стоило не сделать шаг навстречу призраку; даже его пальцы дернулись, чтобы коснуться ее.

– Это не Боряна, – напомнила Косара. – Лишь олицетворение ее гнева.

И, о боже, в каком же она была гневе! Кикимора открыла рот, и крик прозвучал меж надгробий. Ее ноги ударились о землю, миг – и она ринулась на Асена, прижав его к мрамору и вцепившись в его лицо.

И он позволил ей это. Кровь стекала по его щекам, собиралась под ее длинными ногтями. Ногти были выкрашены в красный, как и ее волосы. Как и его пальто.

– Черт возьми, Бахаров, сражайся! – кричала Косара, но он застыл.

Рука его безвольно покоилась на рукоятке револьвера. Он даже не расстегнул кобуру.

Косара потянулась, чтобы оттащить его за руку, схватилась за нее дрожащими пальцами… Это была ошибка. Кикимора повернулась к Косаре и ударила по лицу. Левая щека теперь горела, Косара поднесла к ней пальцы и почувствовала три царапины, симметричные тем, что уже были у нее на правой щеке.

Косара выругалась. Была на свете лишь одна кикимора, которой можно было ее ранить.

И она ударила призрака в ответ, отбрасывая его назад.

– Очнись! – закричала Косара.

Не успели они с Асеном двинуться с места, как кикимора снова полетела на них, оскалив зубы. Ее ногти вцепились в грудь Асена, прорезали его рубашку, впились в кожу под ней.

Когда кикимора увидела на коже Асена символ своего отца, то откинула голову назад и закричала. Ее руки мелькали все быстрее и быстрее, сливаясь в ярко-красное пятно из лака для ногтей и крови.

Желчь подступила к горлу Косары. Она знала, что будет дальше, но была бессильна вмешаться. Кикимора будет терзать его до тех пор, пока не обнажит грудную клетку, с тем чтобы сунуть в нее руку, вырвать еще бьющееся сердце и сожрать у него на глазах.

И этот чертов дурак, похоже, не собирался с ней драться. Револьвер из кобуры он вынул, но не целился, его рука с оружием безвольно повисла. Его большие встревоженные глаза были прикованы к призраку жены. Казалось, вот-вот он спросит ее, не желает ли она чашечку чая, чтобы смягчить горло после этой истерики.

Косара выругалась себе под нос. Время было на исходе. Паника превратила ее мозг в кашу. Должно быть что-то, с помощью чего она могла переключить на себя кикимору, что угодно, ох, надо сосредоточиться…

Пальцы Косары вновь нащупали рану на лице. Ну конечно. Клятва на крови, та, что не может быть нарушена.

– Эй, Боряна!

Кикимора повернулась к ней. Убедившись, что призрак теперь смотрит только на нее, Косара провела пальцем по кровоточащей щеке.

А затем – по мраморному надгробию, оставляя красный блестящий след.

Кикимора перестала кричать. Она отпустила Асена, и тот повалился на землю, прижав руку к раненой груди. Кикимора наблюдала за Косарой, время от времени моргая – ее длинные ресницы то и дело касались щек.

Закончив, Косара посмотрела кикиморе в глаза. Они были яркого, почти золотисто-орехового цвета. И в них была вся боль человеческая. Неудивительно, что Асену было так трудно ей противостоять.

Несколько долгих секунд они просто смотрели друг на друга. Ветер смолк. На кладбище стало очень, очень тихо.

Затем Боряна кивнула. Она подняла руку в жесте, напоминающем волну. Тонкие клубы дыма поднимались над землей там, где она стояла, и окутывали ее. Ее темная тень, плывущая над землей, была почти неразличима.

Когда дым снесло порывом ветра, Боряны уже не было. Все, что от нее осталось, – это следы босых ног на снегу и слабый запах крови.

Выдохнув, Косара рухнула наземь. В ушах все еще звенело. Несмотря на холод, пот катился по ее лицу и клочья волос прилипали ко лбу. Она попыталась отодвинуть их, но ее пальцы превратились в тень.

Асен опустился на колени рядом с ней.

– С тобой все в порядке?

– В порядке. – Ее голос был едва громче шепота, ведь до этого она слишком много кричала. – Как ты?

Он не ответил. Да уж, стоит признать, глупый был вопрос.

– Как, черт возьми, ты это сделала без своей тени? – спросил Асен.

Он надавил на грудь, кровь текла между его пальцами. Еще одна неприятная рана, о которой придется позаботиться Косаре. Когти кикиморы были не чище зубов караконджула.

– Как я сделала что?

– Это!

Он кивнул в сторону кровавых символов на надгробии. Почерк Косары всегда был так себе, а тут его было практически не разобрать; хорошо, что Боряна поняла написанное.

– Ты только что нарисовала какой-то магический круг, верно? Заклинание?

– Это не заклинание. Обещание.

– Какое обещание?

Она посмотрела на него сквозь остатки опаленных волос.

– Единственное, которое имеет значение для кикиморы. Что до следующих Темных дней я свершу правосудие над ее убийцей.

25

День одиннадцатый