Темные дни

Косара стояла рядом с ним, заслоняя его от любопытных глаз, особенно от тех, что могли глядеть на них из окон близлежащего полицейского участка. Она не сомневалась, что там внутри полно служащих правопорядка: в Темные дни они редко казали свои носы. Косара вспомнила, как однажды, несколько лет назад, они повысили нового, необычайно преданного делу сержанта, который отважно заявил, что его бравые ребята и девчата будут ежевечерне патрулировать город и помогать горожанам благополучно добраться домой. А к обеду его уже уволили.

– Все ли в Белограде умеют взламывать замки? – спросила она.

– Я так не думаю, – сказал Асен. – Это сильно осложнило бы мне работу.

– Вскрытие замков – это стандартная часть полицейской подготовки?

– Не-а.

– Тогда как ты этому научился?

– Я вырос в Доках.

Косара уставилась на него: она слышала о Белоградских доках, чаще всего в контексте фразы «никогда не ходи в Белоградские доки». Говорили, что там не место респектабельной юной особе или юному господину. Зато самое место для сомнительных личностей, захудалых пабов и подозрительной уличной еды.

– Почему ты говоришь не так, будто ты из Доков?

– Что ты имеешь в виду?

Косара замялась, секундой позже осознав, что ляпнула глупость. Сама ведь ненавидела, когда белоградцы подмечали ее знание языка: «Неплохо для черноградки!» Словно она была цирковой зверушкой, совершающей впечатляющие сальто.

– Мне казалось, у ребят из Доков более заметный акцент, – осторожно сказала она.

– Моя мама учила: если говорить с сильным акцентом, люди примут тебя за дурачка.

– Мудрая женщина.

Косара смотрела, одновременно разочарованная и очарованная, как его руки быстро двигались, поблескивая отмычкой. Он явно занимался этим не впервые, но замок оказался не из простых. Тонкая морщина между его бровями стала глубже, Косара даже уловила, как он раз или два выругался. Сама она переминалась с ноги на ногу, бросая нервные взгляды в сторону полицейского участка.

Чтобы умерить беспокойство, она принялась болтать.

– Знавала я парня, который как-то до того напился, что вломился в собственный дом, а на следующее утро заявил о себе в полицию.

– Ты шутишь.

– Ей-богу! Однажды вечером он шел домой из паба, совершенно никакой, и увидел дом, который остался незапертым. В общем, он пробрался внутрь, нашел секретный тайник под матрасом и пошел купить еще выпивки. На следующее утро он проснулся, решил, что его ограбили, пошел в полицейский участок и сообщил об этом.

– Он был из Чернограда?

– Почему сразу из Чернограда? Хочешь сказать, все мы воры и пьяницы, а вы, белоградцы, паиньки как на подбор?

– Я не имел в виду…

– Да, он здешний.

Косара замерла, когда дверь полицейского участка открылась. Наружу вышел молодой офицер, плотно закутанный в темно-синий плащ, с незажженной сигаретой в стиснутых зубах. Он попытался зажечь сигарету, прикрывая ее рукой от ветра.

– Черт возьми, – прошептала Косара, – полиция! – Спохватившись, она добавила: – Я имею в виду, черноградская полиция. Поторопись!

– Стараюсь, как могу!

Полицейский еще раз щелкнул зажигалкой, затем покачал головой и огляделся. Его взгляд упал на Косару. Он направился к ней.

– Сюда идет, – сказала Косара, заметив, как Асен сует отмычку в карман.

В следующее мгновение он небрежно прислонился к дверному косяку с зажженной сигаретой в руке. Ну просто фокусник.

– Прошу простить, – сказал молодой полицейский. – Огонька не найдется?

Асен протянул ему коробок спичек.

– Спасибо. Промозглое утро, не правда ли? – Смысл вопроса был ясен: что вы двое здесь делаете?

– Как и всегда, – ответила Косара, – в это время года.

– Держу пари, вам обоим не терпится войти уже внутрь и славно погреться.

Косара рассмеялась.

– О, вы и не представляете. Сейчас, только курить закончит. Моя хозяйка не любит, когда он курит в доме, – указала она большим пальцем на Асена.

Он превосходно умудрялся казаться черноградцем, молчаливым и задумчивым. Картину портило лишь дурацкое красное пальто.

– Издалека прибыли? – Полицейский кивнул в сторону снега на крыше.

– Родных навещали, – сказал Косара, молясь, чтобы он не спросил: а где же сумки. – Моя мама вечно готовит уйму еды на праздники! Она настояла, чтобы мы остались, пока не прикончим хотя бы пахлаву.

Полицейский на секунду задумался и ответил:

– Вылитый мой папаша. Помню, в канун прошлого Нового года я заболел гриппом и отменил встречу с ним, а он, представляете, пригрозил ворваться ко мне с большим подносом баницы. А я ему такой: «Да-а-а, взлом, проникновение; мне придется арестовать тебя!»

Косара тяжело сглотнула, и улыбка молодого полицейского стала хищной.

– А он что? – спросила Косара.

– А он мне: «Не согласишься отвернуться, сынок, даже ради баницы?» Ха-ха-ха! Шутник он, мой папаша. Но его тесто фило просто лучшее в Чернограде.

– Ха-ха, – пробормотала Косара, тыкая Асена локтем в бок.

– Ой! – встрепенулся Асен. – Что?

– У тебя есть деньги? – процедила она сквозь стиснутые зубы, не прекращая улыбаться.

– Что? Зачем?

Косара снова толкнула его локтем.

– Ой! Почему ты… а! Понял. У меня не так уж много с собой…