Темные дни

– Заткнись, Орленок, – пробормотала Соколица.

Юды подвинулись, чтобы Косара могла сесть между ними на скамейку. Ее окутал их запах хвои и озона, словно они только что летели сквозь кучевые облака.

– Ну, красавицы, кто будет сдавать? – спросила она.

С их версией «Короля» Косара была не очень хорошо знакома, но она быстро разобралась – или, по крайней мере, она так надеялась. Орленок сдала ей две карты и начала выкладывать карты на стол лицевой стороной вверх. Косара была совершенно уверена, что ей придется составить комбинацию из всех доступных карт.

Она несколько раз повышала ставку, прежде чем проиграла. Как, собственно, и планировала. Пусть думают, что ее легко победить.

Орленок снова сдала. На этот раз Косара сделала высокую ставку, несмотря на плохую «руку». Юды не почуяли блефа. Один – один.

– Итак, Соколица, – сказала Косара, пока Орленок тасовала колоду. – Как давно вы знакомы с Роксаной?

– С прошлого года, – ответила Соколица. – И мы просто разговариваем!

– Я ничего другого и не думала.

– Что она сделала? – спросила третья юда, имени которой Косара не знала.

– Убила кое-кого. – Косара быстро вспомнила, кем она тут прикидывалась, и добавила: – Одного моего друга-духа. Она охотница на чудовищ.

– Я так и знала, – выплюнула Орленок, – знала, что ей нельзя доверять. Змей с ней носится как с писаной торбой, но твоя Роксана…

– Не моя она! – вскрикнула Соколица, ее когти крепче вцепились в сиденье. – И охотится она лишь на опасных монстров. Твой друг, должно быть, плохо себя вел.

– А вот и нет.

Соколица пожала плечами.

– Да кого вообще волнуют духи? Вы совсем как обычные люди, только полакомиться нечем. Не в обиду.

Не в обиду? Почему все всегда добавляют «не в обиду», как только скажут что-нибудь оскорбительное?

– Во всяком случае, – продолжала Соколица, – твой друг мог и сам ее об этом попросить.

Соколице очень нравилась Роксана, поняла Косара. Не настолько, чтобы защищать ее всеми силами, но достаточно, чтобы флиртовать с ней на глазах у других чудовищ и терпеть их шуточки. Интересно, каково это – влюбиться в свою еду? Косара едва не поморщилась.

– Как насчет в третьем раунде сыграть моей колодой? – Соколица вытащила из-под крыла новую колоду карт. – Это моя счастливая колода, – сказала она в ответ на поднятые брови Косары.

– Если только она не меченая…

Смех Орленка был таким пронзительным, будто скреб по костям.

– Не меченая, не волнуйся. Мы следим, чтобы никто не жульничал.

Косара напряженно улыбнулась. Асен за спиной Соколицы обеспокоенно посмотрел на нее, и она слегка пожала плечами. Ей это совсем не нравилось, но она ничего не могла поделать. Не дай бог юды разозлятся и вообще откажутся играть. Лучше было не упоминать Роксану…

Сначала Орленок выложила на стол несколько карт лицевой стороной вверх. Поначалу все они казались знакомыми – пятерка, шестерка, туз… Но вот пришла последняя карта.

«Какого черта?»

На этой карте было изображено чудовище, которого Косара никогда раньше не видела: трехголовое, с острыми зубами и изогнутыми рогами. Из больших ноздрей твари валил пар, а над головой сверкала молния.

Косара с ней прежде не встречалась, но слышала о ней. Ламия. Чудовище, которое Королевский совет похитил из дворца Змея и замуровал в Стене.

– Черт, что это? – Косара выпалила прежде, чем одумалась.

– Что за карта? – Орленок постучала по карте своим длинным когтем. – Дама червей.

– Нет, я имею в виду, что это за чудовище?

– То есть что это за создание?

Отлично, Косара, юдам ведь так приятно, когда их собратьев сравнивают с чудовищами.

– Да-да, конечно же, – сказала Косара. – Кто это?

– Ламия, сестрица Змея. Ее уже давно никто не видел. Исчезла без следа. Нам так и не удалось выяснить почему: ей категорически запрещалось покидать дворец в Темные дни, она вроде как страдала припадками ярости…

Дальше Косара уже не слушала, в ушах шумела кровь. Сестра Змея. Чудовище, замурованное в Стене, было сестрой Змея. Почему он никогда не упоминал о ней, ни разу?

– Они были близки? – спросил Косара.

– Мм? – Соколица едва ли оторвала взгляд от карт.

– Змей и его сестра.

– О, они ссорились, как любые братья и сестры, но он, кажется, действительно любил ее. С тех пор как она исчезла, он очень переменился.

Вот почему он никогда не упоминал о ней. Он все еще скорбел. Мог ли Змей горевать? Это было сюрреалистично – осознавать, что когда-то давно он действительно мог любить кого-то. Возможно, встреть Косара его раньше, все было бы иначе…

Она покачала головой. Снова она угодила в ту же знакомую, старую как мир ловушку оправдания. «О, он совсем не злой, его просто никто не понимает!» Это был скользкий путь. Змею протяни палец – он всю руку оттяпает.

Косара заставила себя вернуться к игре, сохраняя нейтральное выражение лица, пока Соколица вручала ей две карты. На первой был упырь, выползающий из могилы, из его разинутого рта капала кровь. На второй было изображено крылатое чудовище, покрытое золотой чешуей и дышащее огнем. Змей. Он, верно, карточный король. И если Косара знала Змея так хорошо, как она думала, то это был определенно король червей.