Темные проемы. Тайные дела

– Ага. – К этому короткому ответу малыш никаких пояснений не добавил; прохромал вперед и взобрал-ся на перила матронея рядом с Джоном, глядя снизу вверх. «Сколько же ему лет?» – озадачился Трент.

– Хочешь увидеть еще кого-нибудь из епископов?

– Гм… нет.

– Я уверен, тебе следует взглянуть, – совершенно серьезно произнесло дитя.

– Право, не стоит.

– Точно? Второго шанса может не быть.

– Думаю, воздержусь, – сказал Трент, улыбаясь. Он счел, что лучше всего говорить с ребенком на собственном уровне, не начиная обычную для взрослых игру несущественных расспросов и формальностей.

– Тогда пойдем в усыпальницу, – предложило дитя.

Усыпальница в путеводителе была отмечена последним пунктом. Вдававшаяся в здание собора с северо-западного угла матронея, она, как и Гентский алтарь, была платной достопримечательностью. К этому времени Трент уже почти смирился с мыслью, что туда не попадет.

– Нас не прогонят? – спросил он, инстинктивно глядя на остановившиеся часы, все еще показывающие 11:28.

Ребенок лишь качнул головой. Спрыгнув с перил и приземлившись на хромые ноги, он открыл ворота матронея для Трента, так и не успевшего дочитать надписи у захоронений до конца, и дал ему выйти. Затворив решетку, он взял гостя за руку, и вместе они пошли ко входу в усыпальницу. Трент то и дело оглядывался через плечо; в просветлевшем сиянии дня, льющегося снаружи, он увидел, как у икон, угодивших в пятно рыжего света, странно заалели губы и побелели лица.

– Мы сейчас идем по переправе, – с умным видом сказал ребенок, и Трент вспомнил, что так иногда называют пересечение нефа и трансепта.

– Еще это зовется «нартекс», – ответил он, показывая, кто из них двоих взрослый. Ребенок, что вполне естественно, в ответ скорчил озадаченную рожицу.

В главном зале собора по-прежнему никого не было видно.

Они стали спускаться по лестнице склепа. Ребенок из-за своего недуга держался за железные перила. Они миновали стол с пустовавшим подносом для сбора подаяний. Джон счел разумным не нарушать эту многозначную пустоту.

В усыпальнице, к его небольшому удивлению, горел свет. Похоже, смотритель забыл его выключить, торопясь на обед. В путеводителе склеп назывался «большим», но Джон не ожидал попасть в настолько просторное помещение. Лестница вдавалась в него под углом, а от нее вдаль убегали ряды колонн, словно в усаженной деревьями аллее. Колонны были построены из разноцветного камня – бордового, пурпурного, зеленого, серого, золотистого, – и на них сохранились во многих местах остатки росписей, кое-где также видневшиеся и на каменном сводчатом потолке, на массивных стенах.

В приглушенном, неровном освещении усыпальница казалась местом таинственным и красивым. Охватить одним взглядом весь ее простор не выходило. За прошедшие века каменный пол сделался неровным и волнистым, хотя и не в такой степени, чтобы можно было легко запнуться. Тут и там на пьедесталах стояли витрины с реликвиями, от которых приятно пахло ладаном.

Стоило Тренту спуститься в склеп, как по ушам ударила тишина. На мгновение ему даже показалось, что в подобном беззвучии есть что-то странное. Звуки, которые явились сюда вместе с ним, будто принадлежали другому измерению, следовательно, никакой силы здесь не имели. Он остановился в некотором благоговении, позволяя тишине окутать себя.

Ребенок тоже остановился – вернее, привалился к колонне. Его губы тронула новая улыбка – а может, он все время так улыбался, озорно и безмерно счастливо. И снова Джон заподозрил, что перед ним скорее девочка. Его неуверенность возросла до абсурдной степени, но он понимал, что не станет смущать ребенка прямым бестактным вопросом.

– Смотри, – сказало дитя, пальчиком указывая на одну из витрин. – Одеяния епископа Триеста.

В стеклянном коробе висела богато расшитая, тяжелая с виду ряса.

– А здесь – щипцы святого Левина. – Ребенок вдруг побледнел и перекрестился, по какой причине – Джон не уловил.

– Атлас животных. – В витрине покоился ранний труд по естественной истории, явно написанный монахом. На раскрытом развороте книги, обращенном к зрителю, виднелись довольно-таки странные, не сказать, что широко известные нынешнему миру экземпляры.

Юный провожатый, явно воодушевившись интересом гостя, стал шустро скакать из стороны в сторону, указывая то на один экспонат, то на другой.

– Святыня святого Макария, – пояснил он, не перекрестившись, вероятно, потому, что реликвия отсутствовала. – Одеяние епископа Гугенуа[101]. – Снова ряса – очень похожая на ту, что принадлежала Триесту.

– А вон там – что? – спросил Джон, решив проявить немного инициативы. Прямо на противоположной стороне склепа – и сейчас Трент впервые заметил это сквозь лес колонн приглушенных цветов, – находилось нечто, испускавшее какой-то мерцающий отблеск.

– Это конец, – сказало дитя. – Скоро ты туда попадешь.

«Да уж, скоро, – подумал Джон, – если нас не выдворят отсюда раньше».