Темные тайны

Я проверяю каждый затянутый паутиной угол и заглядываю под каждую коробку, уже собираюсь сдаться, когда луч моего фонарика выхватывает нечто блестящее и застрявшее в щели меду двумя половицами. Я поддеваю это ногтем, но вытащить не удается.

Из ящика с инструментами на верстаке я достаю отвертку и используя ее как рычаг. И вскоре достаю этот предмет.

Я кладу его на ладонь, и фонарик освещает маленький серебряный кружок.

На меня взирает святой Себастьян, святой покровитель спортсменов.

Талисман Элоры.

Тот, что она носила в кармане каждый день с тех пор, как нам исполнилось двенадцать лет.

Моя рука начинает дрожать, и от этого мне трудно перевернуть медаль другой стороной, но я должна. Я должна знать. Знать наверняка.

А на обратной стороне выгравировано имя Кейса, но не от имени у меня замирает сердце. Причина – в темно-красном засохшем пятне на имени.

Я роняю медаль святого Себастьяна, словно она объята пламенем.

Мне хочется закричать, но я не могу вымолвить ни слова. Мне не хватает воздуха в сарае. Я неподвижно стою, а около моих ног, в лучах света от фонарика, лежит маленькая серебряная медаль. Словно на нее наведен прожектор.

Я заставляю себя поднять ее, подавив тошноту, опускаю медаль в карман и выхожу на дощатую дорожку, делаю несколько шагов по направлению к дому.

Вспышка молнии. Глухой рокот грома. Тучи быстро несутся по черному небу, и колокольчики Евы яростно звенят в ночи.

Они словно говорят мне, что я не одна в темноте. Что-то движется сквозь кипарисовые заросли, шелестит в высокой траве.

Я чувствую, как оно приближается.

Дышит. Ждет. И следит за мной.

Мне нужно скрыться за кухонной дверью, до нее всего несколько футов, но не могу заставить свои ноги сдвинуться с места.

Еще одна вспышка молнии, ночь превращается в день, и я четко вижу его.

Зейл стоит на открытом пространстве, а вокруг него собирается буря. Он без обуви и без рубашки, его светлые волосы развеваются на ветру.

Когда он поднимает руки к небу, новая яркая молния раскалывает небо. Я ощущаю волны электрического заряда, мое тело дрожит от этой мощи.

Зейл находится от меня, по меньшей мере, в пятидесяти ярдах, но мне кажется, что он шепчет мое имя.

И оно звучит, как шторм в океане.

* * *

Я не могу позволить ему отыскать меня, падаю в воду посреди бури, посреди протоки Лайл. Половина моего лица скрыта под водой, и я вонзаюсь пальцами рук и ног в ил, чтобы меня не снесло течением.

11

Раздается сильнейший удар грома, такой оглушительный, что под моими ногами сотрясается дощатый настил. И в следующий момент Лапочка хватает меня за руки и втягивает в ярко освещенную кухню. Когда она закрывает за нами дверь, громадными барабанящими каплями обрушивается дождь. Гром сотрясает окна, и молния вспыхивает по всему байу артиллерийским огнем. Сахарок в страхе забирается под табурет.

– Грей! – Лапочка охватывает мое лицо ладонями. – Что ты там делала в такую погоду? – Я слишком сильно дрожу, чтобы ответить. – Ты же должна понимать…

Моего прапрадеда убило электричеством. Он искал убежища от грозы в незапертой церкви, но молния все равно настигла его. Лапочка утверждает, что молния охотится на нас. Мы должны быть сверхосторожны.

Она снимает с себя халат и оборачивает мои плечи, потом сажает меня на стул перед маленьким кухонным столом и готовит мне травяной чай. Я беру дымящуюся кружку, а Лапочка садится напротив меня.

После нескольких глотков ромашкового чая с лимоном я уже могу говорить.

– Ты его видела?

Она смотрит на меня со странным выражением.

– Кого, Сахарная Пчелка?

– Мне показалось, будто я кого-то заметила. В темноте.

Лапочка встает и идет к окну, вглядывается в ночь и возвращается к столу, качая головой.

– Не представляю, чтобы кто-нибудь гулял, когда надвигается сильная буря.

Несколько минут она сидит напротив меня в ночной рубашке, наблюдая, как я прихлебываю чай, наконец говорит:

– Неприятности всегда сложнее, когда переживаешь их в одиночку, Грей.

Я не встречаюсь с ней взглядом. Я занята пересчитыванием крошечных розовых цветочков на белой скатерти.

Лапочка вздыхает:

– Наверное, тебе слишком тяжело находиться здесь этим летом.

Я вскидываю голову:

– Нет, мне надо быть тут.

– Тогда тебе нужно быть со мной откровенной. – Голос Лапочки твердый, но все равно такой привычный и мягкий, как старый розовый халат, окутывающий мои плечи. – Ты ведь постоянно видишь Элору, не так ли?

Бессмысленно продолжать лгать, поэтому я киваю.

Лапочка откидывается на спинку стула.

– Расскажи мне об этом, – просит она. И внезапно мне хочется это сделать.

– Не то чтобы я вижу ее со стороны. Я – это она. – Я ищу подходящие слова, чтобы объяснить. – Мне кажется, что я вижу то, что видела Элора в ту ночь, но это просто фрагменты и обрывки. Я не могу извлечь из них никакого смысла.

– Как давно это продолжается?

– Недавно.

– С тех пор, как ты приехала сюда?

Я качаю головой:

– Это началось раньше.