Темные тайны

У меня опять возникает чувство, что меня уносит волной и закруживает в вихре. Я пытаюсь за что-то ухватиться, чтобы устоять на ногах. За какой-то якорь, уцепиться за маленький кусочек надежды.

– Как ты думаешь, есть шанс, что Элора жива? – спрашиваю я.

– Нет. – Зейл качает головой, его светлые волосы падают ему на глаза. Я рада, когда он подносит руку и откидывает их назад, потому что мне нужен их свет. Но его ответ меня глубоко ранит. – Ее больше нет, Грей. Я это чувствую.

– Я тоже, – шепчу я, и в сердце у меня открывается кровоточащая рана, когда я произношу эти слова.

Это не внезапное осознание. Я не могла признаться в этом Харту, но как долго я обманывала себя?

С тех пор, как нашла окровавленную медаль Кейса несколько часов назад?

С тех пор, как сошла с почтового судна в то первое утро?

С тех пор, как у меня начались видения?

С телефонного звонка Харта в феврале?

Или же с той ночи, когда Элора пропала, пусть даже я тогда не знала этого? С той ночи, когда я проснулась в темноте, ощущая подавленность и головокружение.

Теперь меня трясет. Я дрожу так сильно, что боюсь просто рассыпаться на мелкие кусочки. Прежде я не чувствовала столь сильного озноба. Мне холодно до боли.

– Мне надо в дом, – бормочу я. – Мне надо… – Я замолкаю и с хрипом втягиваю воздух, подавляя стон. Потому что единственное, что мне по-настоящему нужно – единственное, что может мне помочь, – это Элора.

А Элора мертва.

Зейл ведет меня обратно к «Мистической Розе». Мы останавливаемся перед магазином, и он берет меня за руку. По моей руке поднимается покалывающее тепло и поселяется где-то в груди. Когда он смотрит на меня, я утопаю в глубине этих глаз. А они глубже, чем Мексиканский залив, и в десять раз голубее.

Мое сердце отчаянно начинает биться.

– Будь осторожна, Грей, – говорит он. И колокольчики Евы начинают свой перезвон. На сей раз в них слышится предостережение. – Этот город ядовитый. Элора это знала. Она бы хотела, чтобы я донес эту мысль и до тебя.

Я хочу возразить. Ла-Кашетт – моя родина, и как бы Элора ни хотела его покинуть, он был и ее родиной тоже. Но прежде, чем я успеваю произнести эти фразы, Зейл пожимает мою руку и растворяется во мраке. Я смотрю на свои пальцы и все еще ощущаю странное покалывание от его электрического прикосновения.

Я вхожу в «Мистическую Розу», закрываю за собой дверь, и дождь начинается снова, но не такой сильный, как раньше. Свет мигает несколько раз, затем включается, и кондиционер, содрогнувшись, снова зажужжал.

Я направляюсь к полке со скидочными товарами, чтобы отыскать там маленькую синюю книжку «Тайны нумерологии». Беру ее и листаю до раздела, рассказывающего о числе одиннадцать. Я нахожу там все то, что уже знала, – сила и мудрость… но также хаос.

Вскоре я нахожу и другую информаицю. В Таро одиннадцать – это карта Силы и Справедливости. Она символизирует смелость, противостояние буре и борьбу с собственными худшими страхами. Я закрываю книгу и ставлю ее на место, потом гашу свет и выхожу из торгового зала.

В моей крошечной ванной комнате на полу лужа грязной воды. Я вытираю ее полотенцем, но запах болота по-прежнему витает в воздухе. Я иду к окну и чуть отодвигаю его вверх, чтобы впустить влажный ветер и аромат дождя. И шепот китайских колокольчиков.

Маленькие безделушки Ринн по-прежнему лежат на моем подоконнике, поэтому я считаю до тринадцати.

Тринадцать блестящих талисманов.

В тринадцатое лето Харт поцеловал меня.

Тринадцать лет прошло с тех пор, как утонули Эмбер и Орли.

Закрываю окно и запираю его. Что-то изменилось, я чувствую. Все по-иному.

Вспоминаю, когда впервые увидела Зейла, – у себя за окном, в ярком сиянии Цветочной луны.

Цветочная луна означает, что скоро наступят перемены.

Я не должна больше бояться. Ни ругару, ни темноты. Ни той силы, что нарастает внутри меня. Ни вопросов. И больше всего я не должна бояться ответов. Какими бы отвратительными они ни были.

* * *

Я пытаюсь высвободиться, чья-то рука держит меня за лодыжку, но понимаю, что это всего лишь извилистый корень. У меня уже нет ни сил, ни воли подняться. Что-то склизкое движется по моей ноге. И я кричу прежде, чем успеваю подумать о том, что это может быть.

12

Вот наступает 16 июня, день, которого я страшилась несколько месяцев. Семнадцать лет прошло с тех пор, как нас с Элорой положили бок о бок в ту плетеную колыбельку в спальне Лапочки.

Дождь не прекращается, и это кажется правильным.