Темные тайны

– Убил тех маленьких девочек? Нет. Я точно знаю, что отец этого не совершал. – Вновь прогремел раскат грома. Волоски у меня на шее встают дыбом. – Мой отец был хорошим человеком, он в жизни не обидел ни одной живой души.

– А Элора знала, кем был твой отец?

Он кивает:

– Я рассказал ей правду, как сейчас рассказываю тебе. Элора сказала, что это не имеет значения. У каждого есть хотя бы один секрет, который разобьет кому-то сердце.

Это так похоже на Элору, что я будто слышу ее голос, произносящий эти слова.

– Я рад, что тебе известна правда, – добавляет он. – Я должен был сообщить ее тебе, как только с тобой познакомился, но не хотел тебя отпугнуть. – Зейл смотрит на меня, и теперь в его глазах мелькает нечто иное, почти застенчивое. – Наверное, я чувствовал себя одиноко.

– Вот, почему ты вернулся сюда, – говорю я. – Чтобы выяснить, что произошло в ту ночь.

– После того, как скончалась моя мама, я проехал автостопом весь путь от Эверглейдс-Сити, подрабатывал по дороге. Собрал небольшие сбережения, чтобы продержаться какое-то время. С тех пор ночую под открытым небом там, на месте бывшего дома.

Меня пронизывает дрожь.

– Ты живешь там? На острове Келлера? Один? Все это время?

Зейл кивает:

– Купил себе палатку и старую плоскодонку у парня в Кинтере. Лодка сильно побита, но мотор хороший. Я неплохо обжился, начал разузнавать, пытаясь понять, смогу ли докопаться до правды. Хочу попробовать найти отца, если от него что-нибудь осталось.

– Тебе так сильно хочется знать?

Настолько сильно, чтобы жить месяцами под открытым небом? На болоте? В одиночестве?

– Он был моим отцом, – произносит Зейл. – Разве ты бы не хотела узнать, что случилось?

– Не уверена, – отвечаю я. И думаю о своей матери, о том снимке. И о том, что Кейс сделал с Элорой. – Может, лучше не знать.

– Знание – тяжелое бремя, однако несмертельное, а вот неясность убьет тебя в конце концов, именно секреты отравляют жизнь.

Проносится легкий ветерок, и я слышу звяканье колокольчиков.

– Как сохранить секрет в городе, полном экстрасенсов? – спрашиваю я, и в огненно-ледяных глазах Зейла вспыхивает яркий свет.

– Говорить правду, – отвечает он. – Или хотя бы часть ее.

* * *

Я поворачиваюсь и бегу, шлепая босыми ногами, расплескивая вокруг воду и грязь. Несусь изо всех сил, стараясь не оглядываться.

Не хочу видеть.

Не хочу знать.

Не хочу помнить.

15

Когда, мы с Зейлом прощаемся, становится уже совсем темно.

– Я скажу тебе то же самое, что говорил Элоре, Грей. Я не прошу тебя хранить мой секрет. Это слишком тяжелое бремя, если ты захочешь рассказать обо мне, я не стану тебя останавливать.

Я размышляю над этим, а потом качаю головой.

– Со мной ты в безопасности.

Зейл открыл мне правду, хотя не обязан был это делать. Он мог бы солгать. Я смотрю на кольцо Элоры на своем пальце. Он также не обязан был возвращать мне его, мог оставить у себя.

Зейл улыбается с явным облегчением:

– Ты тоже в безопасности со мной. Клянусь.

Он берет мою руку, быстро пожимает и исчезает, а мое сердце сильно бьется, получив заряд энергии от этого прикосновения.

Я встаю, хватаясь за деревянные перила, чтобы удержать равновесие, но что-то впивается мне в руку, и я с шипением отдергиваю ее. В темноте не видно, но я чувствую, что в ладони застряла большая заноза. Надо пойти в дом и попросить Лапочку ее вытащить, чтобы ранка не загноилась. Я открываю кухонную дверь и слышу, как Лапочка наверху разговаривает по телефону со своей сестрой. Это надолго. Я иду в свою спальню, чтобы там найти в бельевом ящике медаль Кейса со святым Себастьяном.

Этому секрету я не позволю отравлять мою жизнь. Как только Лапочка закончит говорить по телефону, я покажу ей медаль. И она объяснит, что нужно делать. Я заворачиваю медаль в носовой платок и засовываю в карман, а потом выхожу на парадное крыльцо, чтобы подождать.

Только там уже кое-кто есть и ждет меня. Я узнаю взлохмаченные кудри и поникшие плечи Харта. Он сидит, уставившись на реку, а дым от сигареты вьется над его головой в свете фонаря. Застукай его Лапочка за курением у нас крыльце, дала бы ему такого пинка, что он летел бы до самого Кинтера.

Мне становится не по себе, когда я думаю о том, что он мог сидеть тут все то время, пока мы с Зейлом находились на заднем дворе. Я стягиваю с пальца кольцо и прячу в карман, а затем опускаюсь на ступеньку рядом с Хартом. Тяжесть моих секретов давит на меня. Если бы я упала в реку, их вес утащил бы меня на дно. Я знаю, что Харт тоже их чувствует, но ничего не говорит. Просто глядит на реку, вынимает из пачки еще одну сигарету и опять закуривает. Я наблюдаю, как Харт втягивает дым и подолгу держит его в легких, прежде чем выдохнуть.

– Не знаю, что сказать, – произносит он. – Насчет прошлой ночи. Я просто…

Мои щеки горят.

– Забудь, – бормочу я. – Не имеет значения.

Тупая боль от занозы пульсирует в моей ладони.