Темные ущелья

Пират с удивлением посмотрел на наручники, которые носил последние четыре года, потом – снова на водяной холм. Перевел дух, поднял руки и погрузил их в мягко светящееся сердце пузыря. На этот раз он заметил, что вода не такая холодная, какой должна быть морская…

Жидкость вокруг его запястий забурлила, и Вир опять увидел, как в ней закружились кровавые пятна: столетия коррозии промчались за считаные секунды. Он почувствовал, как первая манжета сломалась и упала, и резко поднес эту руку к лицу – при виде освобожденной плоти у него выступили слезы. Его вторая рука получила свободу через несколько секунд, и внезапно Вир закричал, рассмеялся и заплакал одновременно. Он погрузился глубже в водяной холм, присев так, что тот покрыл его тело до плеч. Вода была теплой и успокаивающей. Вир опустил в нее голову и бешено ею затряс. Первая ванна, которую он принял после пленения, если не считать ведер с холодной водой, которыми тюремщики поливали пленника и камеру пару раз в месяц. Он смеялся в воде, пуская пузыри. Он размахивал руками. Он вырвался из тела своего нового друга, брыкаясь и брызгаясь как ребенок.

Пузырь резко отодвинулся от него, явно недовольный таким легкомыслием. Несколько мгновений существо кружило по камере, обиженно выписывая восьмерки, затем отступило к нужнику и резко скрылось из вида в дыре. Акулий Хозяин Вир попрощался с ним одним бессмысленным взмахом руки, затем подавил смех и стряхнул воду с бороды и волос. Напряженно прислушался. Вокруг него скрипел «Несомый волнами», но на борту царила тишина. Что бы ни сделали с Гортом, все было кончено, и его товарищи по несчастью либо тоже молчали, либо сидели в своих камерах, ожидая, что будет дальше.

Он посмотрел на пол камеры и увидел, что прощальный танец водяного холмика разорвал цепи в нескольких местах, превратив их в удобные отрезки металла, проржавевшие на каждом конце. Вир тихонько подошел к ближайшему – у него все еще шла кругом голова от непринужденной легкости движений – и поднял с пола. Присел как во сне, медленно обернул цепью кулак и дрожащими пальцами натянул ее. Придется подождать, пока кто-нибудь не придет проверить, как у него дела, но, Хойранов шипастый кривой хер, когда это случится, когда первый же человек войдет в эту долбаную дверь…

Треск ломающегося дерева – дверь вылетела наружу, сорванная с петель, выбитая из рамы, как игральная карта, которую швырнули в коридор.

– Твою мать.

Ругательство вырвалось у Вира против воли. Он пригнулся, насторожившись, крепко стоя босыми ногами на влажных досках. Ржавые концы цепи, обернутой вокруг его правой руки, слегка покачивались. Он ждал, чтобы увидеть, что войдет в дыру, где была дверь.

Ничего не вошло.

Пират медленно выпрямился, не сводя глаз с искореженного и расколотого дверного косяка. Он напряженно прислушался, не услышал ни звука. В конце концов он крадучись вышел наружу.

В первый год своего заточения он ночь за ночью видел во сне, как пройдет по этому коридору, но каждый раз просыпался от холода цепей на запястьях и лодыжках. Иногда сны были расплывчатыми, туманными, но случались и более реальные – кому-то из его людей удавалось сбежать, и он передавал тайком ключ; из Канцелярии приходило царственное прощение с каким-то замысловатым объяснением, какое могут выдать только клерки. Иногда они приходили за ним, потому что в южных морях назревала война и снова потребовался несправедливо осужденный герой…

Иногда он шел по коридору свободно.

Иногда сражался за каждый дюйм пути, и это было лучше.

Теперь ему приходилось крепко сжимать в кулаке ржавую железную цепь, снова и снова напоминая себе, что это не сон. Чтобы перестать трястись.

Он нашел Горта в дальнем конце коридора, возле трапа. Тюремщик сидел на полу среди разбросанных и опрокинутых ведер, спиной к одной из дверей камеры. Его внутренности вывалились на колени, как еда, которую он не смог удержать внутри. Что-то поперечным ударом рассекло ему живот, а потом разорвало горло. Судя по кровавым отпечаткам ладоней и беспорядку, он пытался взобраться по трапу с вывалившимися внутренностями, но что-то стащило его вниз, чтобы закончить начатое.

Но… что это было?

Вир поджал губы и настороженно посмотрел вверх по трапу на открытый палубный люк. Бледный свет дня ждал его. На мгновение он принял свою дрожь за страх, но теперь до него дошло: что бы там ни ждало его, он с радостью встретит это, не имея лучшего оружия, чем цепь в кулаке, просто ради шанса снова постоять на палубе «Несомого волнами» и почувствовать ветер, обдувающий ее. Он встретится с этим лицом к лицу и убьет на хрен, что бы это ни было, чего бы это ни стоило, – просто чтобы еще немного постоять на открытом воздухе.

Он принюхался, снова взвесил цепь, а затем поднялся по трапу так быстро, как только позволяли его неуклюжие и отвыкшие от движения конечности.

– Хорошо.

Голос раздался, когда он все еще выбирался из люка, и громко разнесся по палубе от левого борта. Акулий Хозяин выкарабкался наружу, развернулся на босых ногах и присел, готовый к драке.