Темные ущелья

– Ну да – только ее нам и не хватало, ага? В придачу к войне и всему прочему? Вообще не понимаю, зачем нас заставляют их кормить: если это хоть самую малость похоже на сорок первый год, там все подохнут к концу недели. И тогда надо будет просто сжечь корабли до ватерлинии. Только зря потратим хорошую еду, а я потрачу гребаное время, каждый день лишний раз катаясь туда-сюда. – Горт прищурился от внезапно пробудившихся подозрений. – Знаешь, а ведь это может быть какой-нибудь имперский трюк, чтобы нас наебать. Может быть, имперцы специально позволили им захватить эти корабли, наполнили их людьми, которые уже были заражены, и позволили нашим их поймать, чтобы мы занесли чуму прямо в город. Они на такое способны, уебки вероломные, – уже и забыли, как мы прогнали ящеров с их земель. А теперь, взгляни-ка. Хинерион у нас забрали как конфетку у ребенка, имперские колонны маршируют по полуострову, словно у себя на заднем дворе. Если хочешь знать мое мнение, за те набеги, которые ты совершил на юге после войны, тебе должны были дать долбаную медаль.

– Я тоже так думал, – тихо сказал Акулий Хозяин Вир.

– Ну да, всем нам приходится отвечать за чью-то чужую хуйню, верно? Я вроде как должен был унаследовать тот караульный пост в гавани, когда умер старый Фег. Все знали, что я был его любимчиком. До сих пор не могу поверить, что пост получил маленький говнюк Собли. Да ладно, не волнуйся – я не стану тебе снова докучать с этой историей. Как я уже сказал, приятель, не ешь все сразу. Со всей этой хренью, что творится вокруг, может пройти пара дней, прежде чем я сюда вернусь. – Тюремщик хлопнул себя по бедрам и встал. – В общем, все, пора идти. Будем надеяться, что твой старый боцман немного успокоился со вчерашнего дня. Последнее, что мне нужно в довершение всего, это чтобы он швырялся в меня своими какашками, как будто я, блядь, виноват, что он оказался здесь.

Дверь снова захлопнулась, ключ заскрежетал, и Горт, ворча, ушел. Вир встал и неуклюже проковылял к той части стены, где располагался ближайший иллюминатор. Перевел дух и подтянулся к нижнему краю окошка, морщась оттого, как оковы впились в плоть, лишь начавшую заживать после сна, который он увидел несколько дней назад.

Стиснул зубы, подтянулся сильнее, закинул подбородок на нижнюю раму и выглянул наружу.

Яркие лучи утреннего света подпирали облака, словно стоящие под углом лестницы – казалось, кто-то готовился брать на абордаж само небо. Новые корабли стояли на якоре примерно в четверти лиги, отличаясь от тюремного флота наличием мачт, на вершине которых слабо колыхались на ветру желто-черные чумные знамена. Одна каравелла Лиги – судя по обводам, с верфей Аланнора, – и два имперских торговца покрупней, при виде которых в былые дни его команда разразилась бы низкими хищными криками. Все три корабля были под флагом Трелейна. Из-за блеска воды в лучах рассвета – и оттого, как у него защипало глаза, отвыкшие от такой яркости, – было трудно сказать наверняка, но, похоже, палубы пустовали.

– Эй, послушай… Нет! Блядь, а ну прекрати!

Приглушенные крики Горта раздались с расстояния в несколько камер вдоль киля. Что-то похожее на улыбку зародилось на губах Вира, а затем медленно исчезло. Он снова опустился на дощатый настил и, просунув пальцы под кандалы на запястьях, стал потихоньку массировать измученную плоть.

Он сидел на корточках, задумавшись, пытаясь понять, почему прибытие чумных кораблей ощущается как что-то хорошее.

Он поел из ведра, жестко контролируя себя.

Горт не солгал: по тюремным меркам это была почти двойная порция и она все еще сохраняла слабый след печного тепла, несмотря на долгое путешествие из кухни на берегу. Ломоть хлеба, плававший сверху, казался огромным. Первым делом Вир оторвал ту часть, что уже пропиталась бульоном, и съел, чтобы ослабить голод. Потом пальцами выловил скудную порцию твердых кусочков – мягкие кругляши моркови и крошащиеся кубики картофеля, жилистый обрезок мяса, на котором еще держался комок жира – и съел поочередно, наслаждаясь каждой крупицей.

Он все еще жевал, когда под корпусом начались звуки.

На миг растерявшись, он подумал, что «Несомый волнами» сорвался с цепей. Что его несет течением по усеянным валунами отмелям. Удары раздавались нерегулярно, то тут, то там вдоль киля. Как в тот раз на Россыпях, когда он прятался от имперского патруля и чуть не проебал корабль целиком, – пришлось разукрасить спины вахтенным за то, что они так сильно облажались…

Виру потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, где он находится, – в корпусе не ощущалось никакого движения, кроме слабого вечного покачивания на месте, к которому он привык, и в любом случае он услышал бы звон молотков, если бы ударили по якорям. А русло реки здесь представляло собой чистый ил с отмелями, переходящими в обширные пространства, обнажающиеся при отливе, и болота.

«Да, ил и кости твоих убитых детей».