Темные ущелья

Шумное копание снаружи прекратилось. Они замерли на месте, прислушиваясь. Долгие мгновения тишины – Арчет следила за движением теней позади, утопающих в щебне ворот, видела, как они перемещаются. Фыркающее, хриплое дыхание снаружи, казалось, звучало прямо за тем местом, к которому они прижались. Скрип чешуи по каменной кладке, внезапное резкое фырканье.

Раскопки возобновились.

Полукровка порылась в кармане и вытащила монету.

– Ну ладно, – прошипела она. – Мы все уладим вот так. Орел или решка. Один бросок. Кто побеждает – выходит наружу.

Он бросил на нее долгий взгляд. Протянул руку.

– Дай сюда. Выбирай.

Она с трудом сглотнула.

– Орел.

– Лады.

Все пристально наблюдали, как Драконья Погибель подбросил монету в три элементаля – поймал в ладонь – поднял – шлепнул ею о тыльную сторону другой ладони, которой все еще сжимал копье-посох, – убрал прикрывающую руку…

– Решка. – Он кивнул на потертое изображение лошадиной головы на той стороне монеты, что смотрела вверх. – А теперь мы можем перейти к делу?

Он протянул монету Арчет. Полукровка сердито посмотрела на друга, уверенная, что ее только что одурачили, но не в силах понять, как именно.

– Оставь себе, мать твою.

– Спасибочки. – Он подмигнул и спрятал монету. – Потрачу у Ангары, как только вернемся домой.

– Очень смешно.

Он знал, что когда-то она сама была клиенткой Ангары, давным-давно – Арчет сама проговорилась как-то ночью, во время кампании на юге, когда они пили у костра. Он также знал, какие сумасшедшие суммы она платила за непроницаемую завесу анонимности и конфиденциальности, предлагаемую заведением. Он отшатнулся от костра и тихо присвистнул, когда она все рассказала.

А теперь он похлопал по карману, куда канула монета.

– Да-да, этого должно хватить на наперсток эля и тридцать секунд с лучшей шлюхой Ангары.

– Мы, блядь, будем действовать или как?

Они как один двинулись вниз по наклонному, упавшему настилу пола. Остановились на усеянной обломками земле на приличном расстоянии от ворот. Эгар прокрался вперед и, присев на корточки, осторожно выглянул наружу. Удовлетворенно хмыкнул. Вернулся.

– Все верно, тварь занята раскопками. Наш, ты пойдешь по другую сторону ворот. Арчиди, останешься здесь с Шентом – так мы ударим по нему с обеих сторон. Я не планирую быть там долго, так что будьте готовы. Как только эта пизда сунет сюда башку, бейте изо всех сил. Доберитесь до глаза, если сможете, или попытайтесь найти раны вокруг рта. Главное – навредить мрази как можно сильнее. Если причините достаточно боли, она начнет делать глупости – тут мы ее и прикончим.

Они двинулись к воротам. Наш взвесил меч и щит, перевел дыхание. Быстро перебежал на другую сторону и присел там с явным облегчением. Эгар подождал еще немного, оглянулся на Арчет и ухмыльнулся.

– Будь внимательна, – сказал он. – Я сделаю это только один раз.

Он осторожно подошел к краю арки ворот. Убрал левую руку с копья-посоха, позволил оружию свободно болтаться у правого бока. Присел, собираясь бежать. Арчет увидела, как он набрал в грудь воздуха.

И пол из щебня ушел у них из-под ног.

Глава сорок вторая

Временами ему снилось, что он все-таки угодил в клетку: произнес какую-то пылкую речь, признал вину и раскаялся в содеянном прямо в Палате Слушаний, вызвался нести наказание. И что лорды-законники из Канцелярии, восседающие на тронах и облаченные в пышные наряды, какое-то время совещались между собой вполголоса, прикрывая рты ладонями, и наконец кивнули со строгой отеческой мудростью. Что оковы были разомкнуты и его жена с детьми оказались на свободе. Он смотрел на это со слезами на глазах, со смехом, переходящим во всхлип; видел, как Синдрин, упав на колени на холодный мрамор, плачет, обнимает малышей Шоя и Мирил, а Шиф Младший просто стоит и смотрит на него через весь зал – и в юных глазах блестят слезы, отражающие его собственные.

Каждый раз он просыпался в цепях, вспоминая о том, что случилось на самом деле.

«Несомый волнами» под ним кренился на якорных цепях, стремился вырваться в море вместе с течением реки. Влажный холод рассвета просачивался сквозь иллюминаторы над его головой и приносил с собой зловоние илистых отмелей, напоминающее о смерти.

В другие времена – может, из-за этого смрада – он погружался в кошмар, от которого выл во сне, видя, как ржавые замки отваливаются от клеток, выброшенных за борт и лежащих на илистом ложе эстуария, и Шой с Мирил плывут, свободные – два скелета с блестящими глазами в мутной воде, – а потом карабкаются на свет по корпусу корабля, стучат, зовут отца, чтобы вышел поиграть с ними…