Темные века европейской истории. От падения Рима до эпохи Ренессанса

Но уже в следующем году он умер. Хронист лангобардов Павел Диакон так рассказывает мрачную историю его смерти. «Однажды в Вероне Альбоин, веселясь на пиру и оставаясь там больше, чем следовало бы, приказал поднести королеве чашу, сделанную из черепа его тестя, короля Кунимунда, и потребовал, чтобы она весело пила вместе со своим отцом. И вот когда Розамунда осознала это, сердце ее пронзила жестокая обида, которую она была не в силах подавить. В ней зажглось желание убийством мужа отомстить за смерть отца. И она вступила в заговор об убийстве короля с Гельмигисом, оруженосцем короля и его молочным братом. Гельмигис посоветовал королеве вовлечь в заговор Передел, человека необычайной силы. Тот не захотел участвовать в злодеянии. Тогда королева ночью легла в кровать своей служанки, с которой Передей находился в связи. Когда блуд одеяние было совершено, она спросила, за кого Передей ее принимает, а он назвал имя своей наложницы. Тогда королева сказала, что она не его наложница, а Розамунда, и теперь Передей, совершивший страшный грех, должен или убить Альбоина, или погибнуть от его меча. Он понял, какое преступление совершил, и был вынужден согласиться на участие в убийстве, на что добровольно не мог решиться. Когда Альбоин прилег отдохнуть, Розамунда привязала его меч к изголовью кровати, так чтобы его нельзя было поднять или вытащить из ножен, и впустила убийцу Передел. Альбоин, проснувшись, ощутил опасность и схватился рукой за меч, но он был так крепко привязан, что король не смог его оторвать. Тогда он, схватив скамейку для ног, некоторое время защищался ею, но что мог сделать доблестный и отважный человек без оружия против вооруженного силача. Он, который завоевал себе величайшую воинскую славу победой над бесчисленными врагами, пал жертвой коварства одной ничтожной женщины. Лангобарды с плачем и рыданиями похоронили его под одной из лестниц, ведущих во дворец» (май 572 года).

Гельмигис очень хотел занять место короля, но лангобарды не желали его видеть, и он был вынужден бежать вместе с Розамундой и убийцей Передеем и укрыться у римлян в Равенне. Там они и встретили свой конец.

Тем временем лангобарды короновали Клефа, одного из самых могущественных лангобардских герцогов, хотя и не королевской крови. У Альбоина не было сына, и он был последним из Летингов. Клеф завершил завоевание Северной Италии — до южных границ Тосканы и ворот Равенны. Но он правил не больше года, после чего был убит одним из своих же рабов, которому причинил зло. После этого лангобарды не выбирали короля десять лет. Каждое племя продолжало завоевания самостоятельно под командованием своего герцога. Говорят, что таких независимых герцогов в это время (573–583) было не меньше тридцати пяти. Ничто не могло лучше продемонстрировать живучесть примитивных тевтонских идей среди лангобардов, чем этот период анархии. Они еще не научились считать короля необходимой частью племени, но, как и ранние германцы, считали его военным лидером, за которым надо было следовать только в период опасности. Готы или франки, которые находились на более высокой стадии развития, не могли бы прожить без короля десять лет.

Может показаться странным, но утрата главы не уменьшила воинственного пыла лангобардов. Десять лет без короля они продолжали завоевывать земли и совершать набеги все дальше на юг и запад. Три герцога западных лангобардов перешли Альпы и вторглись в Прованс, тогда находившийся в руках короля франков Гунтрама, миролюбивого брата воинственного Сигиберта и порочного Хильперика. Они захватили много городов, и только после ожесточенных боев их удалось вытеснить. Это сделал Муммол, великий галло-римский полководец, сослуживший королю Гунтраму хорошую службу. Если бы не он, Прованс мог бы стать частью Ломбардии. Тем временем другие лангобардские герцоги двигались на юг по итальянскому полуострову. У них не было никакого совместного плана вторжения. Каждый командовал только собственными людьми, обходя города с имперскими гарнизонами, пока не находил понравившегося ему места для поселения. Поэтому так получилось, что лангобардские герцогства и римские города причудливо смешаны.