Темные завесы

– О, Джек, простите… Да, немного напряженный, – отозвалась Кэтрин, закрывая коробку с цветами и отодвигая ее в сторону.

– Готов поспорить: вкусная еда и немного хорошего вина способны успокоить нервы, – сказал он, и Кэтрин сразу представила, как его чудесная улыбка просачивается по телефонной линии. – Кроме того, вы задолжали мне вторую попытку после того вечера.

– О, не знаю, буду ли я хорошей компанией, Джек… Может, как-нибудь в другой раз?

– Простите, но это мы уже проходили. Я могу заскочить… скажем, часиков в восемь? У меня есть на примете одно классное местечко. Тихая, непринужденная обстановка… Умиротворяющая еда… Скажите «да». Пожалуйста.

Губы у нее шевельнулись прежде, чем мозг успел их сдержать.

– Пожалуй, мне не помешало бы немного умиротворения… То есть такой вот еды.

Он заливисто рассмеялся и повесил трубку.

Ну вот, не стукало не брякало, подумала Кэтрин. Еще одно свидание.

* * *

Место, которое имел в виду Джек, и вправду оказалось тихим и непринужденным. За исключением пожилой пары, которая почти не разговаривала друг с другом, они были там единственными посетителями. Греческая кухня. Семейное заведение. Владелец знал Джека и усадил их за столик в дальнем конце зала. Меню им так и не принесли. Просто стали подавать еду. И вправду хорошую.

– Мой отец ухаживал здесь за моей матерью, – сказал Джек, накалывая зубочисткой оливки и фету. – Кирос всегда следил, чтобы у них был этот столик. Подальше от окон, чтобы никто не мог их увидеть. Здесь отец попросил ее руки.

– Очень романтично, – отозвалась Кэтрин. Внезапно ее охватила непреодолимая фантазия. Она – великолепная и знаменитая Ребека Федела, за которой при свечах ухаживает красивый и богатый Роберт Райт, в то время как алчные папарацци разочарованно топчутся снаружи под дождем, пытаясь хотя бы одним глазком глянуть на них…

– Раньше я иногда просил его сводить меня сюда, – продолжал Джек, прерывая ее размышления. – Сам не знаю почему. Такие вечера никогда не доставляли мне особого удовольствия.

– Наверное, из-за слишком уж болезненных воспоминаний.

«Это мне близко», – подумала Кэтрин.

– Мой отец был из творческих гениев. Едва окончив колледж, разработал трициклическое соединение под названием хлорпротиксен. Которое продается под торговой маркой «Пролаксис».

– Я слышала про него.

– Этот препарат и заложил основу компании «Райт Фарма». Позволил нам сколотить целое состояние. – Голос у него звучал почти смущенно.

– Рада, что тоже внесла свой вклад в итоговый результат.

– Упс, – поперхнулся Джек.

– Всё в порядке, – сказала Кэтрин. Ее улыбка рассеяла напряжение. – На юридическом мы называли его «расслаблаксис».

Она предпочла не упоминать, как называет этот препарат сейчас.

– Как бы там ни было, папа обитал в палатах собственного разума. А после смерти моей матери, – Кэтрин заметила, что Джек предпочел не употреблять слово «убийство», – еще глубже спрятался за их дверями. Во время моих нечастых визитов между школой-интернатом и шикарными летними лагерями наши беседы были, что называется, довольно натянутыми.

– Похоже на одинокое детство.

– Думаю, я напоминал ему о ее отсутствии. Но я никогда по-настоящему не знал ее. Не мог сопереживать. Все, что я знал, это что у меня нет матери и что я медленно, но верно теряю отца. Честно говоря, я был гораздо счастливей, когда меня не было дома. – В его голос прокралась неприкрытая грусть.

– Так вот почему вы завербовались в морскую пехоту?

Последовала долгая пауза, во время которой Джек сверлил ее своими ослепительными глазами.

– Простите, – наконец произнесла она, – просто не смогла удержаться и отыскала вас в «Википедии».

– Моя декларация независимости, – улыбнулся он, повторяя собственные слова Кэтрин во время их первой встречи в спортзале.

– Так как же вышло, что бывший морпех в конечном итоге возглавил компанию из списка «Форчун-пятьсот»[27]?

– Помогает то, что у меня есть дядя, который ее основал.

– Должно быть, это большое давление и ответственность.

– Хотите кое-что знать? Я мог бы бросить все это хоть завтра.

Кэтрин приподняла бровь.

– Да ладно… правда?

– Просто взять и пуститься в плавание по Чесапикскому заливу. Чтобы посмотреть, куда меня занесет ветер.

– Не сомневаюсь – на очень роскошной яхте.

– Хотите со мной?

«А что, – подумала Кэтрин, – тоже способ испытать судьбу».

– А что на это сказал бы дядя Уоррен?

Джек ни секунды не колебался.

– Он бы приревновал. – И снова эта улыбка.

И опять у Кэтрин запылали щеки.

– Похоже, у вас непростые отношения.

– Уоррен Райт стал мне бо́льшим отцом, чем когда-либо мой собственный.

Кэтрин показалось, что это прозвучало немного оборонительно.

– Мой отец тоже умер, когда я была совсем маленькой, – сказала она, чтобы сменить эмоциональный настрой. – А мой отчим… – Кэтрин сделала паузу, чтобы собраться с мыслями и убедиться, что не зашла слишком уж далеко. – Три года назад перенес инсульт и с тех пор превратился в овощ.

– Сожалею.

– Моя мать вот нисколько об этом не сожалеет.

«И я тоже, – чуть было не добавила Кэтрин. – Сукин сын получил по заслугам». Но сдержалась.