Темные завесы

Кэтрин показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Музыка, смех, его нежные объятия – все это словно сговорилось подавить ее волю. Веки у нее тяжело опустились на глаза, и она пошатнулась в его объятиях. Теперь Кэтрин и сама стала частью этих сатурналий, следуя принятому здесь порядку так, словно всегда знала, как это делается. Все тут было знакомо ей, и она была знакома всему.

Когда Кэтрин опять открыла глаза, человек с половиной лица больше не держал ее. Двое мужчин громко о чем-то препирались у нее за спиной, а женщина у бара сердито тыкала пальцем в грудь своему спутнику. Смех вокруг стал каким-то колючим и сардоническим. Голоса звучали слишком уж громко, но Кэтрин никак не могла разобрать, о чем идет речь. В отражении зеркала она вновь увидела Роберта. Это ведь Роберт? Он стоял в фойе, совсем один, и поднял руку, словно подзывая ее. Но тут из гардероба, ставшего местом тайного свидания, выбралась какая-то запыхавшаяся и взъерошенная пара, и, когда они прошли мимо, на миг загородив его, больше его там не было. Кэтрин выбежала из гостиной как раз в тот момент, чтобы приметить двух женщин, деливших дозу кокаина у кухонной двери. Заглянула в кабинет, но его там не оказалось. Поднялся наверх? Она поспешила на второй этаж, спотыкаясь на ходу и чувствуя себя то ли пьяной, то ли одурманенной наркотиками, то ли и тем, и другим сразу. И ощущая кое-что еще. Известного свойства влечение. Не было ли чего-нибудь в том шампанском?

– Это нечестно, ты же знаешь… – Он стоял в густой тени в конце коридора, рядом с ее спальней. – Как тебе не стыдно вызывать у меня такие чувства…

Мужчина медленно двинулся к ней – расплывчатое пятно в этом тусклом свете.

Кэтрин поддразнила его улыбкой и ускользнула в свою комнату, ощутив, как участился пульс и дыхание застревает в горле. Упала в кресло перед туалетным столиком и увидела в зеркале его силуэт, приближающийся к ней сзади.

– Да ладно тебе, дорогая… Давай немножечко пошалим. Никто не узнает, – пробормотал он.

И теперь его руки уже оказались на ней, лаская ее грудь, задирая подол платья, скользя между бедер. Кэтрин откинулась назад и, схватив его за руки, крепко сомкнула их у себя на груди. Глянув в зеркало, увидела, что эта полумаска приближается к ее лицу. И все же это было не ее лицо, смотрящее на него в ответ.

А лицо Ребеки.

* * *

Разбудил ее вой сирены снаружи. Внезапно наступило утро, и солнечные лучи врывались в спальню через окна, которые она, должно быть, забыла занавесить. Кэтрин слишком резко села на постели, и ее желудок бурно запротестовал. На миг ей показалось, будто сейчас ее вырвет струей через всю комнату. Тошнота в конце концов утихла, но глухая пульсирующая боль в голове никуда не девалась. Неужели все это было лишь сном? Настолько реальным сном, что он вызвал у нее похмелье?

Пошатываясь, Кэтрин добрела до ванной и закинула в рот несколько пригоршней воды. А когда наконец подняла глаза, то заметила на полочке перед аптечкой свой пузырек с таблетками пролаксиса. Открытый, без крышечки. Лежащий на боку. Почти пустой.

В ее измученном сознании очень громко разнеслось предостережение Алекс: «Попроси свою докторшу откорректировать дозы этих сраных лекарств, ради всего святого!»

«Но я ведь вроде перестала их принимать?»

И тут Кэтрин увидела отметины у себя на шее. Большие багровые гематомы. Любовные укусы. Засосы. Доказательство того, что во время вызванного пролаксисом ступора ей все это не померещилось.

Когда она спустилась вниз, дурнота вернулась с удвоенной силой. Вся мебель была передвинута. Все хаотично разбросано, диванные подушки сброшены на пол, пара стульев валяется на боку. От стойкого аромата несвежего табака и недопитых напитков ее опять затошнило. Кэтрин обошла таунхаус, распахивая окна, чтобы избавиться от запаха. На кухне она обнаружила, что раковина полна грязной посуды и стаканов со следами губной помады.

Как такое могло произойти? Неужели это сделал сон? Или она сама это сделала?