Темный бог вечности

Во что трансформировался в ее сознании этот корабль? Что олицетворял? Эни не сразу поняла, точнее, долго не могла выразить этого словами. Но когда она видела, как это самое совершенное воплощение имперской всесокрушающей мощи взламывает пространство, раздирает эластичную плоть силовых полей, гонит перед собой гравитационные волны, вспарывая, корежа и разбрасывая с пренебрежительной неопрятностью их мертвые ошметки сериями гравилинз и скрученных невероятными узлами упруго-взрывных энергетических сгустков – все ее тело начинало сотрясаться от чувственной дрожи. Она ощущала громаду Разрушителя мужским… да нет же, не телом… скорее уж, воплощенным в миллионах тонн бризантной стали самим Мужским Началом. А дальше – Эни вполне давала себе в том отчет – у нее просто начинала "ехать крыша".

Каждой клеточкой своего тела Эни чувствовала, как Это наваливается на нее, медленно и сладострастно распластывает под собой, приводя в состояние дикого, абсолютно неконтролируемого возбуждения ее "главную физиологическую систему". Такой эротической бури в ней не могли вызвать самые умелые и талантливые партнеры. То есть, она возбуждалась настолько, что отрывалась от экранов совершенно разбитой, с расфокусированным взглядом и с полной потерей ориентации, как после безумной и разгульной оргиастической ночи с наркотиками, райанской водкой и длинной чередой могучих мужиков.

И еще "Разрушитель Солнц" ассоциировался у Эни с Координатором. Нет. Наоборот. Не Разрушитель с Координатором, а Координатор с Разрушителем… в общем, Координатор и "Разрушитель" каким-то странным образом сливались в единое целое, и это почему-то одновременно пугало и привлекало ее.

Когда они стали практически неразделимы, отмахиваться от этих мыслей было уже невмоготу. Может быть, думала она, дело в том, что Координатор последнее время практически не покидал Разрушителя, сделав его чем-то вроде своей штаб-квартиры? Но вряд ли дело обстояло так просто. Она чувствовала, что причина лежит гораздо глубже. И ей почему-то было не по себе. Даже, пожалуй, страшно. Довольно долго она гнала от себя такие мысли, просто боялась додумать их до логического конца, потому что было в них что-то отталкивающе болезненное. Вся ее вновь обретенная интуиция вопила об этом в полный голос.

Однако анализировать Координатора, его поступки и, тем более, личность – это почему-то было для нее табу, казалось настоящим кощунством. Почтение и даже восторженность по отношению к Всегда Правому глубоко сидели в ней.

В этом было что-то непонятное, что-то неправильное. Она хорошо помнила, какое впечатление произвел на нее Всегда Правый, когда она, уже будучи Эни Боди, впервые прилетела к нему на "Лиловой Звезде". Маленький, хилый, напыщенный горожанин и… впрочем, этих мыслей ей ни разу не удалось додумать до конца. Они сминались, путались, уплывали в сторону, а на смену приходило… нет, не обожание. Нет. Это было не совсем то слово, которое отражало бы существо дела с максимальной адекватностью. Просто она чувствовала, что принадлежит Всегда Правому душой и телом, вот и все. Эни твердо знала, что никогда не нарушит его волю и никогда ничего не сделает ему во вред. Задуматься – почему? – у нее тоже никак не получалось, как будто в мозгу торчала какая-то заслонка.

Во всей вселенной Координатор был единственным человеком, с которым она чувствовала, пусть даже извращенную, но, несомненно, родственную связь. Он был ей дорог. Несомненно. Настолько дорог, что она, в принципе, была вполне способна рискнуть ради него жизнью… да, способна!.. хотя в первый момент ей самой – стоило только об этом задуматься – становилось несколько удивительно. Впрочем, это удивление быстро сменялось чванливой гордостью. При всем ее, вполне осознаваемом и даже лелеемом эгоцентризме, эта мысль – как странно! – не вызвала в ней не только отторжения, но и простого неприятия. Причем вовсе не потому, что Всегда Правый имел реальную возможность ее к жизни вернуть… то есть, конечно же, именно поэтому, но не только. Умирать, в конце концов, больно. И страшно, несмотря ни на какие уверенности в жизни после смерти. Такова реальность, вот, собственно, и все. Она и Всегда Правый представляли собою некую нераздельную общность, связывающие их между собой бесчисленные нити при всей своей неосязательной виртуальности были невероятно прочны и неразделимы, это было удивительно и невероятно, но это было.

Правда, было еще одно обстоятельство, которое поначалу весьма и весьма ее озадачивало. Когда ее мысли, не в силах удержаться на Всегда Правом, слетали в сторону, так вот, куда бы они не слетали, останавливались они непременно на Серже Кулакоффе. А что бы в этом случае сделал он? Что сказал, и даже что подумал? Объяснить себе самой все эти навязчивые непонятки Эни не могла довольно долго, пока однажды в разговоре со Всегда Правым ее не осенило: она же хочет занять при Всегда Правом то место, которое занимает при Рексе Кулакофф. Всего-навсего, и ничего сверх того… наверное.