Темный лик двойника

— Смерть наступает не по воле человека, поэтому готовиться к ней надо всегда. Часто бывает, что в минуты славы и торжества, когда ты юн и безумно жаждешь новых творений, вдруг делаешь один неосторожный шаг — и все! А иногда дело и не в тебе: рядом постоянно маячат пьяный водитель за рулем, сумасшедший убийца, зомбированный смертник. Поэтому каждый свой шаг нужно взвешивать, не надеясь, что, масса времени впереди, что можно потом, много позже спокойно приготовиться к будущей вечности, потом во всем сознаться и покаяться перед Создателем.

— И все-таки — очень жаль!.. — горечь так и рвалась из души.

— Тебе жаль мира ушедшего, однако ЭТОГО МИРА ты не знаешь. Люди плачут, убиваются об умерших родственниках и друзьях от скудости знания. Вспомни о древних народах, еще не приобщенных к основам Истинной Веры, но, как ни странно, более просвещенных. Они провожали сородичей в последний путь с песнями и плясками. Хотя, конечно, далеко не для каждого будущая жизнь — сплошное веселье.

— Есть ворота Познания, которые вечно закрыты для человека. Только почему?.. Зачем спрашиваю?!.. И так понятно. При определенных обстоятельствах они станут самым страшным орудием на свете.

— Твое первое открытие здесь, — промолвил ангел, — а теперь — дай руку! За несколько мгновений ты увидишь больше, чем за все время своей бренной жизни.

Я ступил на радугу и… заскользил по ней; мы пронзали белоснежные облака. Возникло волшебное ощущение: будто я — в лодке, плыву по молочной реке в белом тумане. От хрустального воздуха голова свежа, как никогда.

— Всех, кому наступил срок пересечь границу миров, встречает такая картина? — спросил я ангела.

— Каждому надлежит увидеть свое. Сначала люди не понимают: почему ИМЕННО ЭТО?.. Но со временем приходит ясность.

Белый туман вокруг нас перестал казаться таким густым, и тут ангел сказал:

— Смотри вниз. Смотри внимательно, не закрывай глаз. Но не бойся.

Земля внизу предстала совершенно иной: исчезли зеленые материки и омывающие их океаны; лишь чуть позже я понял, что мой взгляд пронзил оболочку, устремившись к самому ядру. А там бушевали иные страсти!

Я видел бешеный огонь, пожиравший смутные силуэты, какие-то приспособления для разделки туш, слышал нечеловеческие вопли тех, с кого сдирали кожу; иным отрубали руки и ноги, которые тут же отрастали вновь. Яростно и тщетно они молили о пощаде своих палачей, но те — мохнатые, рогатые твари, бесстрастно, безучастно прохаживались вдоль специальных плах. Мой взгляд выхватывал из неисчислимой массы то одного, то другого грешника, постепенно безликие тени принимали реальные обличия. Некоторых не узнать невозможно, они слишком известны, кто по телевизионной хронике, кто по изображениям на гравюрах. Первые в миру, некогда обрекавшие на страдания других… А это кто? Никак тот самый Стареющий Правитель, что согласился на исполнение своей роли двойником? Сбылось предсказание его Дорогого Друга, президент-иуда действительно был нанизан на один из пальцев торчащей из ледяного мертвого озера гигантской шестипалой лапищи.

— Тяжело лицезреть ЭТО! — сказал я своему провожатому.

— Тяжело, — согласился ангел, — но знать нужно. Можно обмануть людское правосудие, только ВЕЧНОСТЬ не обманешь никогда.

— Вот бы показать им всем, что будет после. Может быть тогда, совершая тот или иной поступок, каждый бы остановился и подумал?.. Ах, да, ворота Познания, что вечно закрыты перед человеком.

— Ты не прав. Многие ЗНАЮТ, но не ВЕРЯТ. А если и верят, все равно готовы поддаться обольщению порока.

— Значит, надо ходить по струнке? Как призывают некоторые…

— Лицемеры или дураки, чаще — первые, — если бы ангел хотел показать свои чувства, то наверняка бы улыбнулся. — Не может человек совершать одно лишь праведное, не Бог он!

— Но как пройти по лезвию бритвы и не пораниться?

— И святые иногда грешили. Помнишь, как один Великий Апостол в начале жизненного пути гнал христиан (имеется в виду Павел. — прим. авт.)? Важен главный итог твоего бытия.

Мы вновь вошли в полосу белого тумана, вновь плыли по молочной реке, а затем нас встретила цветущая долина, зеленела она необычно, цвет любой травинки был сродни изумрудному, яркость любого цветка не сравнима с той, что когда-либо наблюдал раньше; от бесконечных цветочных ковров зарябило в глазах. Но взор мой быстро привык к разноцветью, а уши — к чудной музыке, несмолкаемому пению пернатых, пению особенному, ибо каждый звук, трель являлись гимном торжествующей здесь КРАСОТЕ. Я уже не представлял, что на свете могут быть серые скучные тона. Необыкновенная долина плавно входила в мой физический и духовный мир, становилась моей частицей. ОНА УЖЕ ЖИЛА ВО МНЕ!

Долину окружал лес, где интуитивно ощущалось спокойствие, а не опасность от неведомых хищников. Любое дерево, наверное, могло бы стать на вашу защиту, да только защищать не от кого, похоже, даже малейшее зло навеки ускользнуло отсюда.