Тень

Это день был для подруг равносилен победе над врагом. Поздно вечером они собрались, чтобы отпраздновать освобождение Ефросиньи и подумать о том, как жить дальше. Было понятно, что это только промежуточная победа, и Иван, в силу своей упертости и вредности, не оставит их в покое. Испугать его тоже было сложно, а убивать – нет, это было бы уже слишком. Значит, оставалось сидеть тихо и ждать, что же будет дальше. Тася обещала приходить, если не каждый вечер, то почаще. А коли уж припрет, пусть Фрося прочитает заклинание, она и появится.

В тот же день Ивана с позором, за неоднократные грубые нарушения дисциплины, выражающиеся в бытовом пьянстве, грубости по отношению к начальству и непрофессионализме, с треском попросили из рабоче-крестьянской пролетарской партии. Это был сокрушительный удар не только по его репутации, как милиционера, но и закрывало ему дорогу в светлое будущее, материальное и моральное удовлетворение его нехитрых, но амбициозных запросов. Неделю он беспробудно пил, его небольшая коммунальная комната превратилась в мусоросборник пустых бутылок, колбасных обрезков и скелетов сушеной тараньки. Сам Иван стал похож на нечесаного и немытого бродягу. Усы его повисли, сальные волосы торчали в разные стороны. Он перестал выходить из дома. Друзей у него не было. Все свои накопления он спустил на водку, за которой исправно бегала соседка, баба Нюра. Она и пыталась его подкормить, стирала ему белье, но конца запоя не было видно. По ночам сон даже и не думал наведаться к нему и бедалага лежал, широко раскрыв глаза, уставившись в облупившийся серый потолок, думая только об одном: как отомстить ведьмам. А, когда, ему, все-таки удавалось забыться в тревожном и коротком алкогольном сне, снились ему Ефросинья и кто-то еще. Он никак не мог понять, кто, но, почему-то, ЭТО существо он, как будто, знал. Знал и очень его боялся. В ужасе он кричал «Ведьмы, ведьмы! Спасите, кто может, ради Христа! Сгинь, нечистая!», вскакивал с кровати, махал руками, бил свою тень и снова забывался в ночном кошмаре. Не раз соседи вызывали неотложку, но каждый раз, сделав укол успокоительного, она уезжала. Но однажды терпению соседей пришел конец, и, несмотря на старые заслуги Ивана Галушко, они-таки, вызвали психушку. Она приехала, застав бывшего опера в состоянии белой горячки. С трудом скрутив больного, они запихнули его в воронок с красным крестом, и тот увез Ивана в неизвестном направлении, фыркнув напоследок вонючими выхлопными газами. С тех пор Ивана никто так и не видел. Через пару недель в его комнату вселилась добропорядочная семья советских учителей с двумя малыми ребятишками, так что, передышка для соседей оказалась весьма кратковременной и иллюзорной.

Между тем, жизнь у Мокеровых и Мальчуковых помногу наладилась. Несмотря на то, что жить они продолжали в страхе за свою жизнь и уж точно не в достатке, но духом не падали, работали, растили детей. Хотя дети и не обучались в институте благородных девиц и пажеском корпусе, зато росли честными и порядочными людьми, уважительными и всегда готовыми помочь ближнему. Лидочка у Евгении поступила в медицинский институт в Кирове (бывшем Орловске), Саша, брат ее – в летное военное училище, Ксюша – в педагогический институт. Короче, разъехались дети, разлетелись в разные стороны, как птицы из гнезда, оставив родителей скучать по своим чадам, да ждать изредка в гости. Конечно, никто не забыл о том, что им пришлось испытать в прошлом, однако, не было уже ни Ивана Галушко, ни его начальства, так что страх, хоть еще и жил в них, но был глубоко, и никто и не собирался его ворошить. Вы, конечно, спросите, а что же стало с Тенью, то есть, с Таисией? А ничего. Появлялась она все реже и реже. Как говорится, иногда захаживала в гости поболтать с подругами. Те наперебой рассказывали ей про успехи своих детишек, Тася тоже радовалась вместе с ними, но глядя на них, прекрасно понимала, что некогда молодые женщины стремительно стареют, а она одна лишь остается такой же молодой красавицей, как и была. И это угнетало и ее, и подруг. Понимая, что с годами их общение может стать еще более тягостным, однажды поздним вечером Тася собрала Фросю и Женю на женский совет.

– Девочки, я собрала вас для того, чтобы попрощаться. Нет, не думайте, я никуда не ухожу, не уезжаю и не пропадаю. Поймите правильно, я, хоть и не полноценный человек, всего лишь тень, но не хочу вас раздражать своим присутствием и не стареющим образом. Не перебивайте меня, мне и так трудно сейчас говорить. Так вот, вы никогда не задавали мне дурацких вопросов, где я пропадаю, где и как живу, и, наконец, самый главный вопрос: чья я тень и что ждет меня в будущем. Так вот, дорогие мои, открою я вам свою тайну. Не обижайтесь, если не всю, но уверена, вы меня поймете. С тех самых пор, как Лукерья, царство ей небесное, переподчинила меня тебе, Фрося, ее просьба была исполнена и вплоть до ее смерти, я могла, но, как я и говорила тебе, не должна была подчиняться тебе. ОН об этом знал.

– Прости, Тася, но кто ОН? – поинтересовалась Фрося.