Тень Белого Тигра

– Простите, ваше величество, – быстро заговорил тот. – Возможно, я лезу не в своё дело. Мне и сообщать вам такое не следует, это не вас касается, и я должен бы хранить врачебную тайну…

– Слышу присказки нашей госпожи из Священного Города, – понял Ли Хон. – Говори сразу, что натворили? Вряд ли сожгли половину моего дворца, да?

Чжихо поднял в воздух раскрытые ладони.

– Нет, что вы. И зачем бы нам… Всё дело в Сон Йонг. Она приходила ко мне сегодня, сказала, что мало спит, просила что-то от бессонницы. Ваше величество, она слабеет. Вы знаете, что она кашляет кровью?

Ли Хон замер, почти задержал дыхание.

– Что?..

– Не знаете, так я и думал, – неодобрительно качнул головой Чжихо. – У госпожи Сон Йонг иногда кровь течёт изо рта. Я думал, она заболела, видел такое несколько раз, хотел уже отправить в ваши лечебницы и просить лекарств из королевских запасов. Но у неё нет никаких других симптомов болезни, она здорова, просто слаба.

– Твоё «просто слаба» как-то мало похоже на «не о чем беспокоиться», – с нарастающим подозрением произнёс Ли Хон. Почему Йонг не пришла к нему и не поделилась этой тревожной новостью с ним? То, что он стал королём, не означало, что он отупел или оглох.

– Она не хотела вас волновать лишний раз, – поняв, объяснил Чжихо. Легче не стало. – Ваше величество, я думаю, всё дело в имуги.

– Йонг про него давно не говорила…

– Именно, он не показывается довольно давно. Похоже, змей съедает госпожу.

Чунсок шагнул ближе, зазвенел на его поясе меч.

– Мы не можем знать этого наверняка. Генерал бы понял это и…

– И давно примчался к нам из Империи? – оборвал его Ли Хон. – Мы не можем быть уверены в том, что его не держат там силой.

Чунсок, похоже, рассердился ещё сильнее.

– Вы считаете, ваше величество, генерал снова в ловушке? Он бы написал нам об этом.

– Если ты в ловушке, ты не можешь никому об этом сообщить, – съязвил Чжихо. Ли Хон заметил, что лекарь, несмотря на спокойный нрав, порой был весьма вспыльчив. Как сейчас.

– Ёнгданте бы смог. Он использует письменный ёнглинъ.

– У ёнглинъ нет письменности!

– Есть.

Чунсок опустил голову, пару раз тяжело вздохнул. Ли Хон и Чжихо замерли в ожидании.

– Генерал рассказал мне, давно, что он и Ким Рэвон придумали знаки для самых важных слов, так они обменивались записками в детстве. Если бы он заподозрил что-то неладное с госпожой, он написал бы об этом нам, даже не имея возможности изъясняться свободно.

Ли Хон вспомнил все письма, которые получил от Нагиля: их было немного, всего три или четыре коротких письма, посланных с гонцами прямиком из Империи. В них не было ничего необычного, никаких знаков, которые привлекли бы внимание Ли Хона, или следов сомнений самого генерала.

– Значит, мы не можем утверждать наверняка, что именно имуги виноват в состоянии Йонг, – медленно покивал Ли Хон своим мыслям. – Что тогда нам делать?

– Вам, ваше величество? – вскинул брови Чжихо. – Беречь страну, заботиться о людях в ней. Я сообщил вам всё, потому что считаю важным, чтобы вы были в курсе событий. Госпожа Сон Йонг – тоже ваш человек. И она нуждается в защите так же, как и все остальные люди Чосона.

– Я этого и не отрицал, – вспыхнув, ответил Ли Хон. – И никогда не отказывал ей в поддержке.

Чжихо кивнул.

– Отказывается она, ваше величество. В этом проблема.

– Хорошо, – вздохнул Ли Хон. – Я тебя понял. Попробуй придумать что-то, чтобы помочь ей, как лекарь. А я позабочусь об остальном. Теперь можешь быть свободен. Я попрошу – тебя проводят в город.

– Не нужно, ваше величество, меня проводит Ильсу.

Чжихо поднялся с колен и поклонился. Теперь он выглядел если не бодрее, то спокойнее, что Ли Хона порадовало. Чжихо был старше его, опытнее, рассудительнее. Ли Хон помнил его по временам военных походов, как самого спокойного Когтя и самого решительного, если дела касались здоровья других людей.

– Чунсок, – вздохнув, протянул Ли Хон.

– Да, ваше величество?

– Напомни позвать завтра господина Иридио на чай.

– О нет…

19

Единые горы, Чосон, месяц чхунбун [79] 1593 года, год Водяной Змеи

Йонг вернулась под своды небольшого храма в деревне призраков после изнурительного дня тренировок. Гаин просила её действовать быстро и горячо, сохраняя холодным рассудок, эти уроки в деталях отличались от тех, чему Йонг училась у Дэквана и Чунсока. Если первый просил не забывать о дыхании и чаще оставлял её наедине с мыслями в одной неподвижной позе, а второй твердил про равновесие и меткость, каждый раз выбивая из-под ног Йонг опору, то Гаин, бессменная предводительница Дочерей, говорила о скорости больше остальных. И учила бить быстро, яростно, вкладывая в силу удара накопленные злость на мир и его несправедливость.