Тень Белого Тигра

Она хихикнула, Йонг тоже улыбнулась. Ильсу заметно потеплела, напряжение между ними спало, будто обе отпустили невидимую нить, вдоль которой тянули свои недосказанные сомнения. Ильсу осмотрелась, не нашла в убранстве храма ничего стоящего внимания и вернула взгляд к Йонг.

– Этот ослиный иноземец пришёл бы и сам, моя помощь в этом не требовалась, – заявила она. Дрогнуло пламя факела рядом, Йонг выпрямилась. – Ты не знаешь? Великий Лазурный Дракон, он не сказал тебе?..

– О чём это ты?

Йонг нахмурилась, но Ильсу больше ничего не сказала на этот счёт.

– Что ж, ирмэ, не мне рассказывать чужие секреты, – только выдала она и сослалась на поздний вечер. – Гаин зовёт на ужин, я пришла сюда за этим.

– Гаин готовила? – с сомнением спросила Йонг. Ильсу фыркнула.

– Нет, Копириан… Коби… Проклятье, кто-то из чужеземцев старался. Идём, пока всё не разобрали.

На деле португалец оказался предприимчивым и деятельным, хотя всю дорогу до Ульджина делал вид, что его происходящее вокруг никак не касается. Йонг больше блеска видела в глазах его людей, те даже радовались ей сильнее, чем их капитэ. Последний только ворчал, находил новые причины ругать правительство, издевался над Йонг, когда видел её с мечом в руках.

– Ничего у такой слабой девчонки не выйдет, – говорил он, проходя мимо, когда Йонг в поле вместе с Дочерьми или воинами Чунсока училась стрелять из лука и фехтовать. Новобранцев, пока в Лапе отсутствовал Дэкван, выбирал лично Чунсок, а учил Боым, хотя, казалось, спокойный и мягкий воин подходил на замену строгому тырсэгарра меньше всех.

– А вы бы тоже взяли в руки меч и потренировались, – рявкала на него Гаин и гнала с поля. Иридио, почесывая бороду, удалялся прочь с самым довольным видом.

– Он не особенно любит женщин, – замечала Чхонги, пока натягивала тетиву на новые луки.

– На поле боя – может быть, – кривила губы Гаин. – А вот в доме кисэн очень даже они ему по душе.

Ильсу отворачивалась и молчала, что было на неё не похоже. Йонг следила за ней с тех самых пор, как они говорили в храме, и гадала, может ли спросить обо всём Иридио – и скажет ли он правду или снова отшутится и прикинется непонятливым. Дочери тоже слышали разное о португальском торговце пряностями и тоже сплетничали вечерами о том, на самом ли деле этот язвительный человек убил женщину короля, или на него наговаривают.

– Он не кажется злым, – шептала Чхонги, сидя у костра рядом с Йонг. Ильсу по другую от неё сторону ворошила палкой угли.

– Он и не злой. Он спас Намджу, забыла?

– Его Чжихо вылечил, – резонно замечала Чхонги.

– А умереть ему не дал Иридио.

Йонг слушала их обеих и строила свои теории. Она уже знала от Гаин, что Ли Хон не хотел отпускать её в компании португальцев и потому приставил весь отряд Дочерей присматривать за упрямой подругой в дороге до Ульджина. Ещё Йонг знала, что Ли Хон поручил что-то Иридио, что-то, о чём с ней не поделился, и это касалось загадочного генерала Хигюна, ждущего королевский указ в Ульджине.

– Боым с воинами доведут нас до города и вернутся в Хансон, дожидаться ёнгданте, а мы останемся защищать сыта-голь, – сказала как-то Гаин, разминая руки перед утренним рывком через горы. Ильсу услышала это и сникла, хотя никто, казалось, ничего не заметил. Йонг шла с ней рядом весь тот день и пыталась разговорить, но ирмэ делала вид, что её ничего не беспокоит.

– Радуйся, что можешь видеть его рядом, пока есть возможность, – буркнула Йонг под вечер длинного дня и ушла, внезапно рассердившись на Ильсу. Та смотрела ей вслед с недоумением.

Всю ночь Йонг проворочалась без сна, снова, и наутро чувствовала себя ещё более измотанной и злой. Обида крепла в её душе, отравляла все мысли.

Она ждала, что Нагиль вернётся до того, как ей придётся покинуть Хансон, пусть духи и твердили ей о другом исходе. Она надеялась, что Нагиль догонит её в дороге и дальше путь в Ульджин они будут держать вместе. Она молилась, лёжа на циновках в старом храме, что Нагиль придёт, прискачет, прилетит за ней, как в самую первую их встречу, и снова похитит, унесёт подальше от приближающейся беды, которую Йонг не могла контролировать, вернёт в тепло своих рук.

Она так желала этого, что, просыпаясь каждое утро, проклинала день, и восход солнца, и новые дела, что предстояло решать. И длинную дорогу до Ульджина, и разговоры воинов и Дочерей, и Иридио, что строил из себя всезнающего гения.

Когда на семнадцатый день их похода за поворотом широкой дороги показалась выжженная земля вместо полей, Йонг первым делом подумала о Драконе.

– Сражение в прошлом году, – пояснила идущая рядом Гаин. Свист Дочерей впереди и чуть стороне от них дал знать, что дорога свободна, и потому сыгунгарра шагала рядом с Йонг, беззаботно размахивая копьём.

– Когда драконье войско отвоёвывало Ульджин? – спросила Йонг.

– Да. Говорят, знатный был бой.

Йонг покосилась на сыгунгарра, возражение почти сорвалось с языка, когда та, осознав причину молчания, добавила: