Тень Белого Тигра

От копья, которое Йонг брала в стане Дочерей и каждый вечер возвращала обратно, болели руки и снова ныло всё тело. Тянуло под рёбрами: Гаин ударяла Йонг по ним несколько раз за день, несильно, но ощутимо. Теперь Йонг сидела в старом храме, слушая, как бьёт по дырявой крыше сердитый ливень, и прикладывала к новым синякам на теле смоченную в травяном отваре Чжихо повязку. Гаин была очень строгим учителем, не щадящим никого из своих Дочерей. В прошлом к Йонг она относилась со снисхождением, но теперь, надо полагать, сыгунгарра следовало поблагодарить за побои – видно, Гаин признала Йонг если не равной, то хотя бы достойной стать одной из воинов её отряда.

– Через неделю болеть перестанет, – раздалось от дверей павильона, где пряталась Йонг. Она обернулась и застала в проёме меж двух колонн Ильсу. Та прикусила губу, в свете неярких огней факела показавшаяся неуверенной. – Помочь?

– Помощь мне не помешала бы, – призналась Йонг.

Ильсу прошла ближе к циновкам, разложенным тут для грядущего ночлега, и качнула головой в неодобрении.

– Не слишком ли холодно тут спать?

– Я вернусь в казарму к Дочерям, как станет холодно, – пояснила Йонг. – Хочу до часа Тигра [80] пообщаться с духами, они в это время разговорчивее, чем днём.

– Говоришь совсем как шаманка.

Ильсу села, словно не заметив смятения на лице Йонг, но потом повернулась к свету от одинокого факела со жжёными косточками сливы. Она тоже выглядела смущённой. Протянула руку, забрала у Йонг тряпку, смочила её в миске с отваром. Пока она тёрла плечи Йонг и просила поднять руки, чтобы коснуться торчащих рёбер, та ничего не говорила. Между ними сгущалось спокойное молчание, в котором можно было угадать невысказанные извинения.

– Я не должна была так злиться, – сказала, наконец, Ильсу. Йонг вздохнула.

– Тебе не нужно…

– Нет, ирмэ, нужно. Мне стоило давно объясниться, что я не держу на тебя злости. Я на себя злилась.

Она покосилась на тонкое пламя в маленьком факеле, стоящем прямо напротив Йонг, бесстрашно тронула его пальцем. Поморщилась, подбирая слова.

– Мне не стоило отпускать Юну одну, знала же, что… Но ты дала мне поручение, и я не могла его не выполнить.

– И без тебя мы бы сейчас не строили планы по разгрому японских кораблей, – кивнула Йонг, кусая губу. – Мер’тонъ, ты говоришь так, будто что-то можно было бы изменить.

Ильсу моргнула от удивления.

– Разве нет?

Йонг улыбнулась горькой улыбкой, вытянула губы тонкой кривой линией по той стороне лица, что не трогала забирающаяся с шеи всё выше змеиная чешуя, сухая, похожая на кору дерева. Чжихо просил следить за ней и обильно мазать жирной мазью, которую он приготовил специально для Йонг, но она забывала. Последние дни она забывала обо всём, даже о еде и нормальном сне.

– Когда я только вернулась в Хансон, я считала, что могла бы всё исправить, если бы подумала как следует раньше, – сказала Йонг медленно. – Мол, знай я, чем всё обернётся, решила бы действовать по-другому. Но даже духи, что знают всё будущее вселенной, любую вероятность, которая возможна в этом мире и всех остальных, даже они не показывают всего. Мы считаем, что властны над своей судьбой в любой момент времени, но это не так. Порой, – она вздохнула, потянулась к сидящей напротив Ильсу и взяла её за руку холодными пальцами, – порой нам открыты разные дороги. Но, выбирая одну из них, мы больше не можем сойти с тропы. Я не могла поступить тогда по-другому. И ты не могла изменить ход событий. Может быть, Юне не суждено было погибнуть, а Лан – прослыть предательницей Империи.

На этих словах Йонг запнулась, проглотила густую слюну, давая себе время, чтобы унять сердцебиение. Ильсу смотрела на неё во все глаза, не мигая, будто Йонг в этот момент пребывала в мире духов, в водах Великого моря – где угодно, только не среди живых. Она и сама так чувствовала: как леденеют пальцы, как холодеет кровь в жилах, как сбивается дыхание, словно горло сдавливают невидимые путы, а воздух вокруг наполняется шёпотом. «Ты не знаешь всего, но мы покажем тебе».

– Поступи мы с тобой иначе, они могли бы выжить? Мы этого не узнаем, да и не нам о том судить, – договорила Йонг, стискивая руку Ильсу. – Многое в жизни я потеряла, когда выбрала этот мир. Многого в жизни ты лишилась, когда выбрала Дочерей. Но и ты, и я приобрели гораздо больше, чем могли желать. Разве нет?

Ильсу медленно кивнула, теряя нить разговора. Йонг и сама толком не понимала, куда ведёт её чужеродный шёпот, – знала лишь, что должна сказать это, пока духи не измучили её, иначе этой ночью она совсем не уснёт.

– Ты привела в Хансон Иридио, и это самое главное, – договорила она и тут же усмехнулась, сминая таинственность всего вечера в кулак. – Хотя, надо признаться, иногда я жалею, что мы вообще с ним знакомы.

Ильсу вдруг вспыхнула.

– Он довольно упрям. Как и ты, ирмэ.