Тень богов

– Потому что я тоже Порченый, – сказал он. – Илска защищает нас, дает нам дом. – Его лицо дрожало от гнева и внутреннего надрыва, в глазах стояли слезы. – Мы, Порченые, тоже живые, тоже люди из плоти и крови, тоже чувствуем радость и счастье, боль и тоску. Мы не звери, чтобы нас травить и продавать.

«Кровь Ротты, которую среди нас учуяла Вёрн, – подумала Эльвар. – Крысы Ротты. Кровь предателя, обманщика, хитреца».

– Это ты убил Трюда, – сказала Эльвар, вспомнив рану в спине Трюда и Бьорра, лежащего без сознания на полу таверны.

Его лицо перекосилось от стыда и чувства вины.

– Я этого не хотел, – прошептал он.

Эльвар сделала к нему шаг, подняла копье и метнула. Летело оно верно и быстро. Но Бьорр закрылся щитом и отступил в сторону с неестественным проворством, и копье пронзило лишь место, где он только что стоял.

Эльвар обнажила меч и двинулась на него.

Гренд схватил ее за руку и оттащил назад.

– Смотри, – сказал он, показывая топором.

Кормильцы воронов за спиной Бьорра уже шли вперед, вставая в строй, поднимая щиты.

– Пусть они придут к нам, – сказал Гренд.

Она вырывалась, чувствуя внутри кипящий гнев из-за того, что сделал Бьорр – с Трюдом, с Агнаром, – из-за того, как выставил ее дурой. Она рычала и плевалась, а внутри билась мысль о том, как его кровь прольется на засыпанную золой землю.

– Останешься здесь – и не отомстишь за Агнара, – закричал на нее Гренд, сжимая запястье так, что побелели его костяшки. – Сразись с ним в стене щитов, бок о бок с Лютыми Ратниками.

Эльвар уставилась на него, рыкнула и кивнула, и они бросились обратно к Ратникам, встав в первый ряд и развернувшись к Кормильцам воронов.

Илска вела выжившего брата и остальных к телегам и Вёрн, уже соскочившей с головы своей матери и ожидавшей в молчании. Эльвар видела, что Успа встала рядом с ней.

А Кормильцы воронов, маршировавшие за Илской, – больше шестидесяти воинов – шли на Ратников.

Эльвар убрала меч и извлекла нож – клинок длиной с ее предплечье.

Битва будет плечом к плечу, щит к щиту, работа для ножей, время навалиться и колоть, не место для искусства меча. Она тяжело дышала, слыша, как стук сердца отдается в голове – не от усилий, а от шока.

Агнар мертв. Он всегда был столь полон жизни, отваги и сил. И ведь он победил, сразил драконорожденного Скрида в битве один на один – это подвиг, достойный песни. Столько всего разум ее вместить не мог: Эльвар захлестывали гнев и скорбь. Она стиснула зубы и подняла нож: одна сторона – бритвенно-острая, горбатая спинка заостряется к кончику.

– ЛЮТЫЕ РАТНИКИ! – раздался голос рядом: это был Гренд. – Будьте готовы к буре битвы, пылу сражения. Эти бесхребетные черви – предатели, падаль, что пришла украсть у нас золото и славу. Они сразили нашего вождя, как подлые нидинги. Пора им показать, что такое истинная смелость и боевая слава.

Лютые Ратники заревели в бесстрашном ликовании.

– СТЕНА ЩИТОВ! – заорал Гренд, и Ратники, как один, встали тесно, подняли щиты, и в треске липовых досок возникла стена – покрытое шкурой дерево, прилаженное к железным умбонам, словно колыхающаяся чешуя змеи. Эльвар била по щиту железной рукояткой ножа, Гренд колотил топором, и воины вокруг последовали их примеру, выбивая марш смерти для надвигающихся Кормильцев воронов.

Тридцать шагов, двадцать, десять – и Кормильцы встали. Эльвар поискала глазами в их рядах Бьорра, но не видела его среди лиц, рычащих, плюющихся и осыпающих оскорблениями из-за щитов, призывая свою отвагу. В их глазах она видела гордость, гнев – но и страх. Трудно сражаться стена на стену, когда смерть ближе возлюбленного, а весь мир сводится к железнорукому воину перед тобой: это толчея ревущей ярости и леденящего кровь ужаса, крови, дерьма и боли.

Справа и сзади от Эльвар раздались крики. Она узнала голос Вёрн – а вот их подхватила и Успа. Вспышка пламени, всполох переливающегося света, дрожь земли – и новые крики. Ржание лошадей и треск дерева.

Телеги? У Эльвар не было времени смотреть. Кормильцы ворон заревели и бросились вперед.

– ГОТОВЬСЬ! – заревел Гренд.

Эльвар увидела свет в его глазах и дрожь в его руках, охватившую его наряду с боевой яростью. Она уперлась ногами в землю, плечом – в щит, приготовила нож.

С оглушительным треском Кормильцы влетели в них – на щит Эльвар обрушился град ударов, рядом скалился Гренд. Она чувствовала, как их строй колеблется, рука со щитом дрожала, ноги царапали землю и скользили в густом пепле, спина содрогалась от навалившегося давления. Она знала, что Кормильцев больше, что их стена – по меньшей мере в три ряда, и весь этот вес толкает, пыхтит и давит на нее. Тут между ее щитом и щитом Хульд раскрылась брешь. Эльвар сунула в нее нож, почувствовала, как он ужалил чужую плоть, рука стала скользкой от горячей крови. Она надавила сильнее, провернула лезвие и, услышав крик, выдернула нож, со стуком замкнув щель.