Тень Галена

– Дочке на игрушки, жене на украшения, ну а тебе на новую тогу – пошутил тогда я, видя, как изумленно вытянулось лицо Гнея. Наверное, пятнадцать тысяч сестерциев было для него суммой, какую он смог бы заработать в ничтожных тяжбах лишь за несколько лет. Тем радостнее мне было помочь ему!

– Да хранит тебя Юпитер, Квинт – ты невероятно великодушен ко мне! Каждый асс[3] пойдет впрок – уж ты будь уверен – брат крепко обнял меня и в его смущенно отведенных глазах я заметил на миг мелькнувшие слезы. Гней быстро отвернулся, а я, деликатно сделав вид, что ничего не заметил, затянул песню, которую мы часто пели еще в детстве, юношами разгуливая по Александрии. Быстро развеселившись вновь, добродушный брат стал подпевать мне и, весело выкрикивая рифмованные куплеты, мы скоро дошагали до таверны, где глубоко за полночь я угощал Гнея фалерном. Изрядно, захмелев и обсуждая тысячи историй из детства, мы поймали магическую атмосферу уюта, которая позволяет времени растягиваться в столь теплое полотно, что в него хочется завернуться целиком, никогда больше не вылезая в жестокий и холодный мир окружающей реальности. Всему, однако, приходит конец.

С первыми лучами рассвета, пошатываясь от выпитого, я провел Гнея до дома, а сам вернулся в порт, разыскивая недорогую комнату, чтобы проспаться – вина было выпито порядком. В моих карманах осталось несколько ауреев – сумма громадная для портового пьяницы, но кто мог знать, когда я в следующий раз окажусь в Риме и смогу заглянуть к Киару, дабы пополнить карман? Для получения денег можно было бы, конечно, воспользоваться услугами банкиров, которых не трудно отыскать на Форумах любого крупного города, но и здесь таились неудобства – нигде я не планировал задержаться на достаточно долгий срок, чтобы провести все, неизбежные при передаче крупной суммы, согласования.

Жутко захотелось облегчить нужду и я, пошатываясь как заправский матрос, протиснулся между двух строений, скрываясь от лишних взглядов. Восхваляя богов за столь простое, но великое удовольствие, что они ниспослали людям – я беззаботно журчал струей, напевая глупые песенки, а когда вновь вынырнул на пристань – плечом задел могучую фигуру, проходившую мимо.

Человек обернулся, звякнули богато украшенные браслеты. Широкие плечи уже начинали сутулиться, а седина покрыла голову, но передо мной несомненно стоял Антиох!

***

В иных случаях кажется, что все против тебя. Ты барахтаешься, плывешь изо всех сил, но могучее течение обстоятельств сносит с верного пути, то угрожая потопить, то суля разбить о скалы.

Но не так было в то время. Словно персонаж чьей-то истории, я плыл по течению сюжета, сталкиваясь с друзьями, родственниками, старыми знакомыми и что бы ни задумал – все воплощалось быстрее и легче, чем я предполагал. Антиох совсем недавно причалил в Анции, чтобы забрать часть товара, который собирался доставить в Неаполь. Пообщавшись же с глазу на глаз, когда я протрезвел и выспался, мне довелось узнать, что на борту онерарии опытного наварха есть и особый, как он выразился, товар. Вспоминая свой первый и единственный визит в его трюм, где я застал избитого калеку без языка, привязанную к мачте статую и, одни боги знают сколько всяких мелочей, оставалось теряться в догадках, что может скрывать Антиох.

Конечно, я не отказался выйти вместе с ним из порта Анция. Дорога по морю едва ли заняла бы больше времени, ведь судно, в отличии от лошадей и мулов, не требовало ночного отдыха. Да и тряске, после стольких дней в телегах и на ногах, я предпочел мерные покачивания на воде. Уже через пару дней, когда наварх завершил свои дела, я с благодарностью поднялся к нему на борт. С громкими хлопками спущенных с мачт парусов, ловящих теплый июньский ветер, мы отправились в Путеолы – истинный порт назначения Антиоха. Где-то там, неподалеку, ждал меня на своей вилле Гален.

– А все-таки ты изменился, парень – своей массивной ладонью Антиох хлопнул меня по плечу. – В дерьме этого мира утонули и наивность, и вся та юношеская вера в чудеса и прочую срань, да?

Я пожал плечами и кивнул. Не было смысла обманывать, спорить, или отрицать очевидное. С последней встречи прошло лишь восемь лет, но казалось, будто бы все двадцать. Антиох стоял рядом, подбирая следующие слова. Не будучи ритором, если не считать хлестких речей перед командой, да в пьяных тавернах портов – он, тем не менее, умел найти редкие слова поддержки, словно видел тебя насквозь. Не как философ – по-другому. Пожалуй, как человек, многое и многих повидавший на своем щедром на события веку.

Я почти ничего не запомнил из той беседы. Попадая в мои уши, слова его работали где-то глубоко, в скрытых измерениях разума. Я не думал, но мне все равно становилось лучше, легче и светлее. Грубая речь моряка, в своей свободной от напыщенности прямоте, словно бы исцеляла.