Тень Химавата

Справа тянулась унылая цепь холмов. Хаотичное нагромождение скал, жалкая поросль тамариска и шиповника на крутых склонах, безлесье. Дичь если и водится, то за ней придется побегать. Разведчики доложили, что дорог нет, так что нечего туда и соваться.

Горячий ветер шевелил шапки солянок, волнами пробегал по островкам полыни. Гнус словно обезумел: от заболоченных проток поднимались тучи москитов, безжалостно кусая одетых в хитоны гоплитов. Слугам приходилось еще хуже, потому что они тащили на себе тяжелые сариссы и гоплоны.

Пекло немилосердно.

А ведь никуда не спрячешься – долина ровная как стол. Хорошо хоть стратег разрешил снять шлемы, чтобы никто не пострадал от солнечного удара. Для поддержания дисциплины пришлось использовать испытанное средство: игру на флейтах и хоровое пение.

Полемарх ехал в середине колонны кавалеристов вместе с Эрнаком. Оба командира лениво перебрасывались словами, вспоминая подробности боя. Но поскольку шла вторая неделя после победы, то обсуждать особо было нечего, все ключевые ситуации уже проговорили.

Гермей ослабил завязки кожаного торакса, чтобы поменьше потеть. Этим тут же воспользовалась мошкара, полезла под нагретую солнцем защиту в самые уязвимые места. Он время от времени резко прижимал локти к бокам, а потом растирал места укусов, вполголоса ругаясь.

Обоз месил грязь, вспаханную пехотой.

Колеса вязли в жидкой глине, то одна, то другая повозка останавливалась, тогда ходячие раненые и санитары налегали на борта, хватались за оглобли, помогая буйволам и верблюдам вытягивать ее из ямы.

Последними тяжело топали несколько выживших слонов, которых бактрийцы отловили в долине Хауры после сражения.

Карийцы попросили полемарха не расформировывать илу. Гермей согласился, понимая, что уступка укрепит доверие к нему среди наемников, к тому же они были его лучшими разведчиками.

Быстрые тарентины рассыпались по балкам, прочесывая рощи и холмы, чтобы предотвратить неожиданное нападение на фалангу из засады. Время от времени новый иларх лично докладывал Гермею о положении на местности.

Вскоре армия вышла к устью Кубхи.

Равнина за Синдхом представляла собой огромное болото, на котором гнездились тысячи птиц: журавли, цапли, ибисы… Справа выросли покрытые лесом склоны хребта Сипах-гар.

Карийцы доложили, что в ущельях появились апариты[147], союзники Раджувулы. Пока их отряды малочисленны, и они избегают прямых стычек, по-видимому, хотят оценить боеспособность греческого войска.

Вечером иларх снова прискакал. За ним следовали несколько карийских всадников; у каждого через круп коня был перекинут связанный человек в шкурах.

– Апариты атаковали нас, решили проверить, на что мы годимся, – сказал он с усмешкой. – Там сухой лог был, а по бокам дубы, среди деревьев эти суки и прятались. Ну, мы тоже не тупые, шли тремя группами с интервалом… Они решили, что, кроме первой десятки, никого нет. В общем, проверили… Теперь вот пусть расскажут, что думают о храбрости карийцев.

– Потери есть? – спросил Гермей.

– Шестеро. Апариты заплатили двумя своими за каждого убитого нашего. Этих догнали и поймали арканами.

Пленников стащили с коней, развязали ноги, заставили сесть на землю в центр круга, образованного офицерами. Они жались друг к другу спинами, затравленно озираясь и бешено вращая белками глаз на измазанных сажей лицах.

– Баба! – удивленно выдохнул Зенон, показывая пальцем на апарита.

Гермей присмотрелся. Точно – двое парней прикрывают собой девушку. Так сразу и не поймешь – раскрашена, как они, такая же лохматая, мешковатая шкура скрывает фигуру, разве что ростом пониже да шея тонкая.

– Ну-ка, давай сюда, – приказал он разведчику.

Апариты лишь плотнее сомкнулись вокруг девушки. Связанные за спиной руки мешали им драться, так что кариец раскидал их точными безжалостными ударами.

Схватив пленницу за волосы, он подтащил ее к коню полемарха. Гермей спешился, вспорол кинжалом обмотанный вокруг талии апаритки матерчатый пояс, резко распахнул полы шкуры. Она инстинктивно согнулась в попытке прикрыться, но грудь было уже не спрятать. Воины ахнули, даже жара и усталость не вытравили из них тоску по женскому телу.

Иларх облизнул сухие губы.

– Что с ней делать, игемон… распять, как остальных?

– Нет. Приведите ее после заката в мой шатер. Устрою допрос с пристрастием.

Солдаты встретили ответ полемарха одобрительным гулом…

Когда ночь накрыла берег Синдха, Гермей устроился у костра вместе со стратегами. Все изрядно выпили, поэтому здесь царило то особое расслабленное веселье, которое могут себе позволить только офицеры армии, преследующей разбитого врага.

Им действительно ничто не угрожало, кроме живущего в Кохатских горах племени апаритов. Но неорганизованные вылазки горцев не могут нанести серьезный урон хорошо охраняемому лагерю.

Гермей был строг с подчиненными только во время военных действий или на марше, на отдыхе они были равными. Так всегда поступал Александр Великий.

Перед костром выросли две фигуры: вестовой привел пленницу. Компания встретила ее появление пьяными возгласами.

Гермей приказал гоплиту.

– Подожди здесь.