Тень Химавата

– Асклепий растет даже на огороде, как конопля или рута, так что у нас под рукой всегда хороший запас. Из-за того, что в горах мак и конопля не приживаются, он нас выручает… Да еще красный мухомор.

Напоследок бережно погладил безлистные стебли с темно-фиолетовыми мохнатыми цветками – обвойник.

– Лично я добавляю обвойник к мандрагоре. Ох и забористая смесь получается!

Он шутливо передернулся.

Наконец сказал самое главное:

– Так вот. Опьянение соком саркостеммы и асклепия не вызовет видений, но человек впадет в транс, неотличимый от смерти. Он будет сознавать все, что происходит вокруг, при этом его тело потеряет чувствительность. Сердцебиение замедлится, дыхание станет таким слабым и незаметным для посторонних, что живого человека сочтут трупом… Однажды я и еще несколько садху благодаря соме спаслись от саков, которые грабили окрестности Такшашилы. Они попинали нас и ушли, решив, что мы мертвые. Ночью мы очнулись, выбрались из пещеры к Дамра Нале. Первым делом напились воды, уж больно жажда мучила после дурмана. Конечно, сразу принесли жертву Шиве…

Пашупат закончил урок словами:

– Помните, что сомой нельзя злоупотреблять. Он предназначен только для общения с богами. Жрецы, которые пьют его без надобности, кончают тем, что ползают по болотам, собирая кувшинки и лотосы для приготовления суррогата. Рано или поздно они умирают в мучениях.

Вечером Гатаспа показал, как выжимать сок.

Сначала запалил жертвенный костер, бормоча молитвы Агни и подливая в пламя жир. Время от времени бросал особые растения. Потом взял охапку саркостеммы. Долго мял между скрепленными куском кожи досками, налегая локтем, пока стебли не превратились в липкий податливый ком. При этом без устали декламировал гимны из «Ригведы».

Торжественный голос жреца гулким эхом отдавался в пещере:

В сосуде золотистые (соки) принялись за дело,
Они устремились вперед, очищаясь.
Пусть Индра первым у нас напьется его,
Небесный царь хмельного напитка из сомы!

[150]

После этого Гатаспа переложил заготовку в каменную ступу и принялся основательно перетирать ее тяжелым пестиком. Время от времени добавлял резаных мухоморов. Жамкал массу до тех пор, пока не получился кашеобразный замес. Тогда он добавил воды и разболтал раствор. Перелив его с помощью учеников из ступы в медный котел, устало опустился на пол.

– Мало, надо еще, – сказал пашупат. – Теперь давайте вы.

Иешуа с Аполлонием по очереди растирали и месили составные части сомы, пока котел на заполнился. Странно, но, несмотря на глубокую ночь, оба чувствовали себя бодрыми. Гатаспа долил воды, после чего несколько часов томил смесь на костре.

Наконец пашупат поставил в деревянное корыто глиняную цедилку на ножках. Затолкал в дыру свернутый воронкой кусок войлока. Ученики сняли котел с треноги и начали потихоньку переливать варево в цедилку.

Гатаспа не переставал читать мантры:

Когда зажжен огонь (и) выжат сома, о Индра,
Пусть привезут тебя буланые кони, лучше всех возящие!
С мыслью, устремленной к тебе, я громко зову:
О Индра, приди для великого нам счастья!

[151]

По мере того как корыто наполнялось густой красно-коричневой жидкостью, он прочищал забившийся выжимками войлок. Добавил топленое масло и мед, тщательно перемешал смесь, после чего попросил Иешуа и Аполлония перелить ее обратно в котел.

– Не надо все время стоять рядом, – предостерег пашупат перед тем, как уйти, – от испарений сомы вы можете впасть в транс и свалиться в огонь. Просто иногда подбрасывайте дров…

Всю ночь ученики по очереди поддерживали пламя, а варево булькало и дымилось ароматным паром. Гатаспа еще несколько раз возвращался в молитвенный зал, чтобы процедить сому через войлок. Один раз бросил в котел горсть шишек и несколько пучков сушеной травы. Иешуа по запаху узнал хмель.

Под утро он пришел для проверки качества сомы. Зачерпнул жижу ложкой, отхлебнул и поморщился от резкого вкуса. Добавил кислого молока. Затем приказал ученикам накрыть котел крышкой. Огонь загасили…

Через несколько дней пашупат сказал, что пора приступать к дегустации.

– Приходите ровно в полдень. Но только ничему не удивляйтесь. Я приму сому и буду разговаривать с Шивой.

Иешуа и Аполлоний переглянулись. Таким загадочным наставник еще никогда не казался.

В указанное время оба вошли в молитвенный зал.

Яркий солнечный свет сменился темнотой и прохладой подземелья. Чувствовался легкий сквозняк из разлома в толще горы, благодаря которому дым от жертвенного костра уходил наружу, а воздух в пещере сохранял свежесть.

Сучья тихо потрескивали, пламя едва освещало чайтью. Котел с сомой все так же стоял на подставке из камней. Друзья смущенно озирались, потому что не могли понять, где Гатаспа.

Они уселись на землю и стали ждать.