Тень Химавата

В мандире стало темно, когда проход загородил буйвол. Гиганта завалили вчетвером. Сначала опрокинули на пол, связав ноги, а потом убили точно так же, как козла.

С конем пришлось повозиться – красавец косился на трупы первых трех жертв, испуганно храпел, пытаясь вырваться из рук атхарванов. Тогда ему спутали ноги и шею. Наконец повалили, зарезали. К этому моменту жрецы были с головы до ног измазаны кровью, а пол сделался липким и скользким.

Во время обряда атхарваны бормотали мантры. Адепты заводили хоровое пение, выкрикивая имена Шивы и Шакти. Забрызганные кровью жертв люди в экстазе размазывали ее по лицу и шее.

Каждый раз, когда из горла ударяла струя, хотар подставлял кувшин для сбора ритуальной крови, после чего водружал его на жертвенный стол.

Атхарваны уволокли туши куда-то в темноту крючьями.

– Укладываю на смерть врагу! – исступленно выкрикивал жрец, перебирая горшечные черепки и угли на алтаре, чтобы отпугнуть ракшасов.

Потом с силой закрутил ручную мельницу.

– Ты – крупа! Накорми богов!

Полученную муку он смешал с водой, маслом и взбил тесто. Действия сопровождались чтением заклинаний.

– Зерна растираются – и появляются волосы. Вот я влил воду, и выросла кожа. Замесив тесто, я сделал мясо.

Он раскатал две тонкие лепешки, налепил на боковые стенки очага. Угольки и черепки побросал в огонь.

– Пусть лепешки затвердеют, это будут кости. Савитар, сделай свою работу! Это – для Агни, а это – для Сомы!

Хотар обернулся с перекошенным от злости лицом к зрителям и взвыл:

– Пуруша готов! Давайте его сюда!

Иешуа с Аполлонием ахнули: сквозь проход, который образовали расступившиеся люди, вели человека со связанными за спиной руками.

– Не может быть, – удрученно пробормотал Иешуа. – Да ведь это пурушамедха.

Он повернулся к другу.

– Я думал, ее давно не практикуют в больших городах. «Ригведа» требует приносить в жертву представителя от каждой варны. Поэтому брахманы потихоньку свернули эту традицию, чтобы самим не подставляться… С садху в ашрамах – что возьмешь? У них там свои законы… Правда, лесные племена пурушамедхой тоже не брезгуют. Но тут трудно бороться, так как считается, что благодаря человеческому жертвоприношению почва становится плодородной и принесет хороший урожай… Мракобесие какое-то.

Один из атхарванов опустил раба на пол умелым ударом ступни под колени. Хотар подхватил с очага топор.

– Беру его руками Ашвинов, ладонями Пушана! Да не добрызнут твои капли до неба!

После этих слов он с размаху вогнал топор в шею несчастного. Атхарваны склонились над трупом. За спинами адептов Иешуа не видел, что происходит у очага, но по возне жрецов, хрусту костей и стонам болезненного наслаждения в толпе понял, что убитому рубят конечности.

Атхарваны с победоносным видом подняли отсеченные голову, руки и ноги жертвы над собой.

Под восторженный рев адептов хотар взял с очага связку травы дарбха, по очереди окунул ее в миски с кровью и резкими движениями окропил сначала изображение Пашупати, затем зрителей со словами:

– Вашат – «пусть увезет»! О Агни, убийца демонов, увези жертву к богам! О Агни, хозяин обетов, я выполнил обет!

Кровь стекала по стене красными струйками, в то время как толпа скандировала:

– Хозяину неба – свага! Хозяину земли – свага! Хозяину существ – свага!

Бледный Аполлоний смотрел на жреца полными ненависти глазами. Казалось, он готов придушить убийцу собственными руками.

– Не надо, – Иешуа положил руку ему на плечо. – Ты можешь ослепить и оглушить его, но тебе не справиться с толпой. Здесь слишком много темной энергии, а человека уже не спасти.

Подавив гнев усилием воли, тианец обмяк и устало посмотрел на друга.

– Пойдем отсюда, – мягко сказал Иешуа.

Они вышли из мандира, с трудом протиснувшись через скопище обезумевших в религиозном экстазе шиваитов, чтобы подальше уйти от страшного места.

3

Утром довольный Нала покинул храм Шакти.

Канти вместе со всеми работала в поле до ужина, потом участвовала в вечерней агнихотре. После того, как монахини разошлись по кельям, она приготовила себе напиток из опийона и мандрагоры…

Когда облака на мгновение расступились, выпуская мертвенно-бледную луну, а ночные тени и шорохи наполнили джунгли вечным страхом, в мандире погасли огни.

Выскользнув из ворот, Канти направилась в сторону холма. Слабого лунного света было достаточно для того, чтобы она видела перед собой вымощенную плоскими камнями дорожку.

Из леса доносился мерзкий смех шакалов.

Легкими шагами, едва касаясь ступнями плит, она подошла к темной пещере. Здесь когда-то находилось древнее капище, пока община не выстроила деревянный мандир. Вход в чайтью был открыт днем и ночью, потому что крестьяне до сих пор приходили сюда, чтобы принести дары вырубленному в скале изображению Великой матери.

Чиркнув огнивом по кремню, она зажгла лампу. Огонек высветил высокие колонны, ниши в стенах и горельеф в дальнем конце пещеры. Шакти сидела на корточках с широко разведенными коленями, а перед ней стоял выщербленный временем алтарь в виде лингама.