Тень в море

– Но если он разозлится, – продолжал я разговаривать сам с собой, – не оставит на мне живого места, будет ли оно того стоить? Конечно. Я, только я во всем виноват и должен понести наказание. Если бы только встретил Молли раньше брата.

Солнечный свет вытащил меня из бездны раздумий. Я отправился домой. Спал тревожно. Просыпался каждые полчаса, и на долю секунды показалось, что вчерашняя ночь мне приснилась – не было никакого свидания и никаких поцелуев. Так было бы легче. Я бы жил дальше, не думая о ней. Может, я себя обманываю. Может, я думал о ней еще до концерта и свидания, с нашей первой встречи. Теперь-то сложно представить свои мысли без нее, и прежние дни, когда я не испытывал к ней ничего, казались обычной игрой воображения.

Здесь жизнь до весны умерла

Проснулся после обеда. Тело ломило от боли, но это было ничто по сравнению с тем, что творилось в голове. Я пытался позвонить Молли, но каждый раз останавливал себя. Как она теперь будет вести себя со мной? Что же скажет брат, когда узнает? Бесконечная череда вопросов.

Вечером следующего дня я позвонил Молли с номера Аскара. Она услышала мой голос и сбросила. Больше не отвечала на мои звонки. Аскар не стал упрекать меня, увидев мой поникший вид. Вопреки его стараниям, мне не становилось лучше.

Лето почти закончилось, а я все думал о ней. Забросил снимать. К книгам меня не тянуло, и фильмы внезапно стали скучными. Брата я избегал. Когда он приходил домой, я отправлялся к Аскару. Мама видела, что я расстроен, и вроде догадывалась о причине, но ничего не говорила. Все остальные дни, когда брата не было дома, я запирался в комнате.

Ночь перед началом учебного года я провел так же в своих мыслях. Надел наушники и лег на кровать. Смотрел на потолок. Слышал свое сердцебиение, даже когда музыка играла на всю громкость. Вспомнил речку на дачном участке. Молли улыбалась. Отчего же я тогда раздражился? Лучше бы я утонул в той речке. Не лежал бы тут с разбитым сердцем. Но вместо этого утонул в ее черных как пропасть глазах. Если от любви так больно, тогда почему столько прекрасных стихотворений написаны о ней? Почему бы поэтам не писать о том, каким жалким человек становится, стоит отказать ему в любви? Как потухает пламя, которое вело его по жизни, и лишает его мир света. Но они пишут лишь о том, как это же пламя разжигается от любви как угольки от ветра, но о том, что может пойти дождь, мы узнаём только стоя под ливнем без зонтика.

Я вспомнил, как истекал кровью с открытым переломом, когда меня сбил велосипед. Лежал один на асфальте и смотрел на свою изуродованную руку. Даже та боль, которая несколько раз за день отправила меня в обморок, не была такой сильной, как боль от отвергнутой любви. Кто-то дернул меня за плечо. Мама стояла над кроватью с тарелкой мандаринов. Я снял наушники.

– Я стучала, но ты не ответил.

– Да, я музыку слушал.

Она дала мне мандарины, очистив их от кожуры.

– Как ты, сынок?

– Все хорошо, мама, – ответил я.

Она начала убирать разбросанные по комнате вещи в шкаф.

– Знаешь, мамам ничего не нужно говорить, мы и без того почувствуем, – добавила она.

– Мама, честно, все нормально.

– Знаю, я эту болезнь, – она присела рядом. – Хотя бы поешь, совсем побледнел. Во всем твой брат виноват, и эта белка его прыгучая. Думаешь, я не знаю? Не смотри на меня так. Ладно, не буду тебя мучить. Вот именно в такие минуты мне не хватает твоего отца. Он бы знал, что делать.

Меня уже раздражали ее частые упоминания папы. Что не скажи, отвечала, что отец бы смог помочь.

– Мне-то откуда знать, – ответил я.

– Это я так, к слову, извини. Ну, я пошла.

Я лишь попросил ее закрыть дверь и лег обратно. Так и закончилось лето, а в сентябре начались студенческие будни. Лекции я слушал рассеяно и все время терялся. Голова забилась другим. Моя зависимость становилась сильнее. Будто если я не услышу голос Молли, сойду с ума.

Я возвращался домой из университета. Шел по городскому парку. Собирался дождь, но я хотел пройтись. Осеннее солнце скрылось под серым небосклоном, и более не согревал. Один из листьев, оторвавшись от ветки, упал на землю перед моими ногами. Раньше я считал это началом чего-то нового, а сейчас осень напоминала мне лишь об утраченном времени.

Скоро зима. Целый год уже прошел, а как же все хорошо начиналось. Мне захотелось сейчас же поговорить с Молли. Я больше не желал ничего, кроме как увидеть ее, услышать ее голос. Начался ливень, и ноги сами побежали в сторону ее школы. Я пришел уже весь мокрый, дождался звонка. Увидел ее в коридоре, подбежал, но не смог выговорить ни слова. Сердце, подтолкнувшее меня на такое безрассудство, не позаботилось о том, что я ей скажу при встрече.

– Боже, Матрос, ты совсем промок, – прозвучал ее голос.

Она принесла мне полотенце у вахтерши. Ее одноклассницы с насмешкой смотрели на нас, но Молли не обращала внимания.

– Ты что тут делаешь? – спросила она.

– Хотел поговорить, – ответил я. Язык заплетался, и дыхание подводило.

– Давай пойдем туда, где потише.