Тенеграф

— Ты думаешь, ты такой умный? — сказала. — И спасся благодаря острому языку? Нет, Арахон И’Барратора. Мы лишь хотели, чтобы ты выдал все и признался, кто ты, черт побери, такой. Мы все равно не убили бы тебя. Не сейчас.

Я дернулся. Не любил, когда со мной так играли.

— Заключим договор, — сказала она. — Мы тебя не убьем, а ты будешь нам верно служить. О, прошу прощения. Мы знаем, что в Сериве нельзя рассчитывать на верность, а здешние гордые мужчины никогда не служат женщинам. Тогда скажем иначе: мы станем партнерами, как в анатозийском союзе. Но при условии, что мы будем владеть шестью десятыми капитала.

— Согласен, — ответил я. — Вернем Сериве короля. А потом разойдемся каждый своей дорогой.

В полумраке зубы ее сверкнули во второй раз.

— Нет, Арахон, Ирахон, или как ты там хочешь зваться. Мы будем работать вместе при одном условии. Когда все это закончится, мы сойдемся в поединке, в том месте и в то время, которое мы выберем. На жизнь и смерть, без пощады. Ты убил нашу дочь, а кровь взыскует крови. Это не шутка. Ты согласен?

Когда Легион развязала ремни, мы пожали руки — крепко, по-мужски.

— А теперь, — сказала она, — ты наверняка захочешь кое с кем поговорить.

Встав с койки, я помассировал запястья. Прежде чем я успел спросить, о ком речь, Легион уже была подле двери. Отворила ее настежь и произнесла:

— Ты ведь не думал, надеюсь, что мы и дальше позволим тебе держать бедную даму в уверенности, что ты умер? Мы женщина, поэтому ненавидим такое коварство.

В каюту шагнула донна Иоранда.

Я застонал. Вот так две женщины, которых я меньше всего на свете желал бы встретить, оказались со мной в маленьком кубрике.

Иоранда подошла, шелестя голубым платьем, и ударила меня по лицу с такой силой, что я снова свалился на койку.

* * *

Опускался вечер. Маленькие лодки возвращались в порт, груженные макрелью, тунцом и палтусом. Рыбаки с коричневыми морщинистыми лицами перекрикивались над водами залива, напоминавшего в вечернем штиле огромное зеркало.

Я смотрел на все это с борта «Морского Змея», опершись на старый релинг. Задумавшись, отшелушивал от дерева кусочки краски и соли.

Рядом стояла Иоранда. Молча смотрела на воду и пыталась осознать то, что я только что ей рассказал.

— Я надеялась… — выговорила она наконец. — Когда увидела тебя, думала, что ты каким-то чудом выжил.

— Мне жаль. Арахон лежит в могиле. Я не тот, за кого ты меня приняла.

— Я дура, — сказала она.

Что-то закололо у меня в груди, когда я увидел, как она опечалена. Она повернулась и провела кончиками пальцев по моему лицу.

— Ты так на него похож. Даже говоришь так же. И что ты думал? Как я, по-твоему, должна была тебя воспринимать?

— Так, как воспринимала бы его брата-близнеца.

Она заглянула мне в глаза.

— Ты ведь был с ним соединен. Неужели в тебе не осталось ничего от Арахона? Ты не испытываешь ко мне никаких чувств?

Я хотел найти подходящие слова, утешить ее, но я не был тем человеком, которого она любила. Я немного напоминал его, но что с того? Каждое теплое слово, приходившее мне в голову, было бы враньем. А еще рождались во мне грязные мысли Герта, воображавшего, как режет ее платье кинжалом, мнет груди, а затем переворачивает на живот и грубо насилует…

С Гертом в голове я никогда не должен к ней приближаться.

— Прошу, — отозвалась Иоранда, — скажи, что хотя бы чуть-чуть Арахона в тебе не умерло. Хотя бы чуть-чуть.

— Нет. Мне жаль, — соврал я.

Так было проще.

За нашим разговором следило с дюжину моряков. Легион отогнала их от форкастеля, но они уселись чуть подальше, под выгнутой крышей, прикрывавшей середину палубы от солнца. Из этого душного, темного и горячего места между канатами поблескивали их веселые глаза.

Я чувствовал себя, словно актер на чертовой сцене.

Иоранда переменилась в лице. Печаль уступила место злости.

— Ты точно такой же, как он! — крикнула она, ударяя меня кулаком. — Точно такой же. Наверняка думаешь, что так проще, что таким образом не будешь втягивать меня во все это… Всегда так было. Ты отталкиваешь меня, когда ты мне нужен, а приходишь, словно побитый пес, когда тебе нужна я!

— Думаю, тебе пора идти, Иоранда, — ответил я мягко. — Не ищи доказательств того, что я похож на Арахона. Уходи, отдохни.

У нее задрожала губа. Дернулась ладонь — видно, Иоранда хотела меня ударить, но в последний момент сдержалась.

— Когда я тебя увидела, я знала, что что-то не так, — прошипела. — Думала, что смерть изменила твое тело. Но теперь я вижу, что сделала она нечто куда худшее. Она уничтожила в тебе все самое важное!

Арахон во мне корчился от боли, когда она выплевывала эти слова. Закончив, Иоранда, чуть приподняв платье, сошла с корабля, стуча каблуками по доскам. И ни разу не оглянулась.

Вскоре она исчезла вдали улицы, а я почувствовал стыдливое облегчение. Разговор этот был труднее, чем схватка в Каса Вилетта. И я знал, что угрызения совести теперь будут мучить меня дни напролет.