Теневая Черта. Звездные ловцы. Звездный Рубеж

Кто-то из преподавателей велел ему критически прочесть Чижевского, а затем заставил тщательно изучить собственные тайные образы космоса, ночи и материнской утробы. Чем-то это напомнило ему кошмарный полет на метле сквозь темные закоулки разума, настолько преисполненные порочности и ужаса, что у него пропало всякое желание туда возвращаться. Муза покинула его ради более светлых небес, и теперь он забавлялся прозой — «Все, кто побывал до меня в Иерусалиме».

Он полагал, что во время этого задания у него хватит времени, чтобы как следует поработать над книгой.

Со всех сторон его окружал свет. В воздухе висел густой запах человеческих тел. Люди носились туда-сюда, будто потерявший след матки рой пчел, и освежители воздуха не справлялись с их амбре. Точно так же было во всех терминалах, где ему довелось бывать.

Бесчисленное множество людей напоминало танцующие атомы, совершавшие необходимые в терминалах ритуалы. Костюмы с десятка планет смешивались в разноцветном калейдоскопе.

В тихом уголке зала ожидания расположилась небольшая группа угрюмых пассажиров. Там стоял длинный стол, за которым сидели полдюжины мужчин в грязно-белых комбинезонах без знаков различия и вертели в руках бланки и анкеты. Девушка в конце стола, вооруженная арсеналом секретарских штучек, прогоняла бланки через машину для микрофильмирования. Светлые волосы падали на плечи, обрамляя бледное лицо. Мойше обратил на нее внимание из-за того, что ее волосы были необычно длинными для космолетчицы.

Мужчины, однако, полностью соответствовали сложившимся стереотипам. Волосы их были не длиннее сантиметра.

— Будто в первый день в лагере для новобранцев, — пробормотал Мойше.

Эти люди должны были стать его новыми работодателями. Теми, кого ему предстояло предать.

Мимо, подмигнув, прошел невысокий смуглый Мыш. Бен-Раби не знал, откуда у него это прозвище. Он носил его уже много лет, и оно, похоже, ему нравилось, хотя его внешности больше подошло бы «Хорек».

«Странный у меня напарник, — подумал бен-Раби. — Но мы с ним вполне ладим. У каждого свои навязчивые идеи, по крайней мере в некоторых областях. И между нами существует некий симбиоз».

Мыш тоже был помешан на коллекционировании — почтовых марок тех времен, когда ими еще пользовались, монет, бутылок, кружек, кованого железа, почти любой старины. Но цели у них разнились.

Бен-Раби собирал коллекции, чтобы отвлечься, отдохнуть и узнать что-то новое. Мыш превратился в помешанного архаиста во время недавнего пребывания в Лунном командовании. Коллекционирование помогало ему погрузиться в гештальт ушедшего в прошлое образа жизни. Он влюбился в двадцатый век, в котором еще существовали классовые, этнические и культурные различия.

Бен-Раби вообще не понимал архаистов. Его мнение о них, выражаясь словами Мыша, было хуже, чем о змеиной заднице.

Старые различия сменились другими. Цвет кожи, пол, богатство, стиль и манера речи больше не разделяли людей. Все предрассудки теперь касались происхождения и профессии. Уроженцы Старой Земли стали неграми нынешнего времени, а сотрудники службы — его аристократией.

Бен-Раби, носивший раньше другие имена, знал Мыша уже давно, но так и не узнал его на самом деле. Профессиональное знакомство и даже зарождающаяся дружба не сломили защиту Мыша. Бен-Раби был староземельцем, Мыш — уроженцем Внешних миров и сотрудником службы в третьем поколении. Через этот барьер мало что могло просочиться.

Бен-Раби разглядывал другие лица, видя на них замешательство, решимость, тревогу. Многие не до конца осознавали, зачем они здесь. Но он искал полностью невозмутимых, тех, кто все знал. Они вполне могли стать его соперниками.

Интерес Бюро к звездным ловцам был далеко не уникален. Вполне вероятно, что половина этих людей — шпионы…

— Гм!

— Прошу прощения?

Он повернулся и увидел маленькую синекожую монахиню, застигнутую врасплох его хмыканьем.

— Извините, сестра. Просто думал вслух.

Женщина-улантонидка, озадаченно хмурясь, вперевалочку удалилась. Возможно, она размышляла, какую мысль можно выразить столь односложно. Бен-Раби тоже нахмурился. Что стало с человеческой потребностью в вере? Христиане, которых он встречал, оказывались представителями чужих покоренных рас.

Но любопытство тут же испарилось, когда он вновь взглянул на встревожившее его лицо.

Да, это была Марья, хотя она изменилась не меньше, чем он сам. Волосы, кожа и глаза стали намного темнее, и она прибавила в весе двадцать фунтов. Были и другие перемены, более тонкие, но они не помешали узнать старую знакомую. Ее манера двигаться, говорить и слушать осталась прежней.

Она никогда не была хорошей актрисой.

Зато у нее имелся талант, насущно необходимый в ее профессии. Она выживала в любых обстоятельствах.

Заметив его взгляд, она на миллиметр приподняла брови, испуганно наморщила лоб, а затем на губах заиграла зловещая стальная улыбка. Она тоже его узнала.

Насколько ее понизили после провала на Сломанных Крыльях? Чего это ей стоило, помимо жестокой и медленной смерти детей?..