Теневая Черта. Звездные ловцы. Звездный Рубеж

Когда он вернется, ему дадут очередную медаль. Можно даже не сомневаться. Впрочем, сам он предпочел бы год чертова отпуска.

Вечеринка в точности повторяла предыдущую. Те же люди. Та же музыка. Те же разговоры и споры. Только они с Эми теперь были другими, стараясь поменьше пить и пытаясь понять, что с ними происходит.

Участники вечеринки были моложе их с Эми, и эта разница смущала, хотя двоюродная сестра Эми изо всех сил старалась вовлечь их во всеобщее веселье. Мойше не чувствовал себя незваным гостем, ощущал себя не на своем месте. Скорее всего, он и прежде выглядел такой же аномалией, но, будучи слишком поглощенным своими мыслями, этого не замечал.

Не подстроила ли Эми это приглашение? И если да, то зачем? Еще одна хитрость Киндервоорта? Казалось, как Ярл, так и Мыш упорно стремились свести их вместе.

Почему он постоянно во всем сомневался? Даже в собственных сомнениях? Почему он чувствовал себя так, будто ему все труднее осознать свое место во вселенной?

Они обнимались и пили. Сгущались тени. Они прощупывали прошлое друг друга. Он узнал, что она в свое время сделала аборт после того, как забеременела от мужчины, который хотел на ней жениться, но она его ненавидела. Мойше удержался от искушения спросить, зачем она в таком случае отправилась с тем человеком в постель.

Он также узнал, что она боялась сексуальных отношений из-за некоей личной проблемы. Она постеснялась объяснить, какой именно, а он не стал настаивать.

Шло время. Вечеринка миновала зенит и близилась к закату. Они с Эми оставались, пока все остальные не ушли.

Уйти они боялись больше, чем задержаться. Их окружали хорошо знакомые стены, и их поведение определялось правилами вежливости по отношению к хозяйке вечера. Расширение же этих пределов могло больно ранить.

Однако та же вежливость требовала уйти, прежде чем двоюродная сестра Эми сочтет их присутствие чересчур тягостным.

Едва заметная разница между этой и прошлой неделями достигла апогея, когда они добрались до каюты бен-Раби. Эми была напугана и слегка растеряна, как и он. На этот раз они знали: что-то обязательно случится. То Самое, как говорили во времена, когда он впервые ощутил сексуальное влечение.

Им и хотелось, и было страшно — как подросткам. Удовольствие, которое они желали разделить, несло с собой немалый риск боли.

Таковы были следы, оставленные грехами прошлого. Оба настолько боялись повторить старые ошибки, что у них даже не возникало мысли попробовать что-то новое.

Мойше ошеломленно наблюдал за процессами в собственном мозгу. Некая его отстраненная часть не могла понять, что происходит. Он пережил не один роман, в том числе с женщиной-сангари. Откуда этот возврат к подростковым страданиям и замешательству времен Элис?

Последовал долгий, тягостный и напряженный момент, когда ночь балансировала на острие обоюдоострой бритвы. Эми не сводила взгляда с Мойше, пока тот медленно слезал со скутера, а затем, поморщившись, воткнула вилку зарядника в розетку.

На Мойше нахлынула волна облегчения. Эми спасла его от необходимости принимать решение. И если что-то пойдет не так, вина за это ляжет только на нее.

Они все так же нервничали и боялись, и из-за напряжения у них далеко не сразу все получилось, несмотря на ободряющие слова, которые шептали друг другу. Бен-Раби никак не мог забыть свой первый раз с Элис. Тогда оба были девственны.

Теперь, как и тогда, они достигли кульминации лишь после немалых усилий, хотя опыт прошлого облегчал задачу.

По-настоящему жестокий удар обрушился лишь в завершающее мгновение.

На пике наивысшей страсти Мойше ощутил, как его мужское достоинство заливает горячий поток — нечто, что он прежде относил исключительно к области порнографии.

Эми расплакалась. Ее подвел мочевой пузырь.

Безмерно польщенный подобным подтверждением своих мужских способностей, бен-Раби расхохотался и рухнул на Эми, крепко сжимая ее в объятиях.

Она решила, будто он смеется над ней.

Ее ногти вонзились в его кожу, с губ сорвались гневные слова. Она попыталась ударить его коленом, и он, что-то ошеломленно бормоча, откатился в сторону.

С развевающимися волосами, мокрая от пота, волоча за собой влажную смятую простыню, Эми выбежала в коридор. К тому времени, когда бен-Раби натянул комбинезон и кинулся следом, она уже убежала на сто метров вперед, позабыв о скутере и пытаясь на бегу завернуться в простыню.

— Эми! Вернись! Прости меня.

Слишком поздно — она его не слышала. Он бросился за ней, но отказался от своих намерений, когда из дверей начали выглядывать любопытствующие.

Вернувшись, он задумался над тем, что совершил.

Он дал ей крепкого пинка прямо в гноящуюся рану. Наверняка подобное уже случалось и доставляло ей немало страданий. Вот почему она так боялась. И все же она пришла к нему, надеясь на понимание.

А он над ней посмеялся.

— Дурак, — пробормотал он, швырнув подушку в стену, и тут же добавил: — Ей следовало меня предупредить…

Он тут же сообразил, что именно это она и сделала — со свойственной ей робостью.

Нужно было что-то предпринять, пока ее гнев не затвердеет, превратившись в ненависть.