Теневая Черта. Звездные ловцы. Звездный Рубеж

— Парни, — сказал Бекхарт, — вы только что прошли через ад. И этому подверг вас я. Я не горжусь этим и страдаю точно так же, как и вы. Мне не нравятся подобные меры, но вам придется поверить мне на слово, что иначе было невозможно. И я знаю, что ты по этому поводу думаешь, Томми. Я тебя не виню. Но все же постарайся поверить, нам крайне необходимо как можно скорее привести звездных ловцов в состав Конфедерации.

Таково было начало односторонней дискуссии, продолжавшейся более трех часов. Бекхарт говорил не останавливаясь, ни разу не ответив на вопросы, которые Перчевский считал вполне уместными.

— Вы обещали, что мы больше не будем работать в одной команде, — однажды возразил он.

— Я в самом деле это говорил, Томми. Но это самое срочное из всех срочных заданий, которые у нас когда-либо были. Директор разведки Флота велела мне поручить его лучшим. Она выбрала вас. Господи, Томми, это всего лишь на пару недель. Ты что, не выдержишь столько с Мышом?

— Это вопрос принципа…

Бекхарт сделал вид, будто не слышит, и сменил тему.

Еще не успев толком понять, что происходит, Перчевский оказался на борту военного корабля, направлявшегося к низовьям Рукава. К планете, которая в галактических масштабах находилась на расстоянии вытянутой руки от Сломанных Крыльев.

Ему это не понравилось. Слишком уж большим было искушением судьбы.

И вообще, во всем, что касалось этой миссии, ему не нравилось ничего.

Ему даже не позволили попрощаться. Едва он вышел из кабинета Бекхарта, его окружили громилы из Бюро…

— Эй, Мойше, — весело сказал Мыш через час после того, как они оказались на борту, — пойдем в кают-компанию и сыграем в шахматы?

15. Год 3048 Операция «Дракон»: «Данион»

«Данион» становился уютным, словно старый, хорошо разношенный ботинок.

— Что-то совсем тоска заедает, — пожаловался Мыш к концу третьего месяца.

— Что? — переспросил бен-Раби. — Постоянно развлекаешься, женщины с тебя не слезают — и тебе вдруг скучно?

— Именно так, напарник. Как говорил герой анекдота: «Бабы — конечно, здорово, но что делать остальные двадцать три часа?»

Эми что-то сказала, но Мойше не расслышал.

— Если ты так считаешь, — рассмеялся в ответ Мыш, — можешь сама таскать свои чертовы книги.

Они переносили ее вещи в каюту Мойше. Бен-Раби эта идея не особо вдохновляла. Он даже толком не понял, как она вообще возникла. Эми и Мыш попросту загоняли его в угол. В итоге переезд начался, а он так и не сказал «нет».

Мойше предпочитал жить один. Необходимость делить с кем-то жилье он воспринимал как наказание. Одно лишь присутствие Эми предопределяло повышенные требования… Но, по крайней мере, кто-то будет рядом на случай приступа головной боли.

Мыш и Эми продолжали пререкаться. Мыш ее дразнил, но Эми говорила вполне серьезно. Мыш ей не особо нравился.

Приступы мигрени теперь случались у бен-Раби несколько раз в неделю, и это его пугало. Голоса и видения… Он думал, что это может быть опухоль, но врачи-сейнеры не воспринимали его жалобы всерьез. Они давали ему таблетки обезболивающего и говорили, что беспокоиться не о чем.

Последние десять дней он постоянно сидел на лекарствах. Он побледнел, осунулся, ослаб и весь дрожал.

Казалось, одной Эми небезразлично его состояние, но почему — она не говорила.

Глубоко засевший старый страх, что он сходит с ума, имел под собой все больше оснований.

«Чертовски удачное время, чтобы обзавестись любовницей», — подумал он, сбрасывая на постель охапку одежды. Их отношения сковывали его по рукам и ногам.

И постоянно возвращавшиеся воспоминания об Элис ничем не помогали — лишь внушали страх и сбивали с толку.

Он не мог понять, почему его навязчиво преследует старый и давно мертвый роман. То был лишь еще один симптом происходящего сейчас. Но это чертовски его пугало.

На Сломанных Крыльях он выглядел в точности тем жестким и крутым персонажем, которого изображал. Теперь же, по прошествии неполного года, он превратился в бесхребетного нытика… В приступе ненависти к самому себе он попытался пинком отправить стул к другой стене каюты, но тот не двинулся с места. Вся мебель на корабле была привинчена к полу.

Он мрачно продолжил прерванное занятие.

— Мойше, мне нужна твоя помощь, — сказал Мыш через месяц после переезда.

В голосе его звучали жалобные нотки.

— Что такое? Помогу, чем смогу.

Мойше оглянулся, убеждаясь, что Эми все еще в женском гальюне.

Его удивил тон напарника, совершенно тому не подходивший.

— Придумай что-нибудь, чтобы я ее не замочил.

Бен-Раби проследил за взглядом Мыша, который был прикован к женщине-сангари, будто перекрестие прицела винтовки наемного убийцы.

— Она действует мне на нервы, Мойше. Она выводит меня из себя. Я не могу нормально спать. Я лежу и думаю, как бы мне… И всегда помню, что она там, дальше по коридору. Это все из-за той заварушки на Черномире. Никак не могу выкинуть ее из головы. А я думал, что все давно под контролем.

— И ты тоже? Что, черт побери, сотворил с нами Бекхарт?