Тени южных скал

Глеб не стал спорить: после бесконечной ночи и отчаянного сражения силы его стремительно покидали. Усталость, голод взяли в плен его тело и не давали мыслить, шевелиться, решительно действовать. Оба диверсанта вернулись к пятачку, где расположился отряд. Половина отряда лежала без сил после ночной вылазки. Серые лица с глубокими складками и угрюмыми взглядами — все бойцы были обессилены и измучены после тяжелой операции. Им требовались силы, чтобы прийти в себя, — еда, тепло. Да вот только взять их было неоткуда в этой каменной пустыне. Вдоволь лишь ледяной воды горной реки и соленых волн моря.

Капитан Шубин подошел к раненым, проверил, наложены ли повязки, вслушался в тяжелый хрип дыхания Лопатина. Присел рядом, чтобы, если нужно будет прийти на помощь, подать воды или просто заговорить, отвлечь словом от боли. От усталости всё плыло перед глазами; красное марево на скальных плитах резало глаза, а чувство голода скручивало изнутри. Но он заставил себя усилием воли ходить между людьми, из последних сил наклонялся и советовал:

— Пейте, как можно больше пейте.

— Товарищ командир, что дальше? Как отсюда выбираться? — засыпа́ли его вопросами страдающие люди.

И Глеб обещал:

— Я придумаю, как выбраться. Обязательно придумаю.

Что еще сказать им, испуганным, отчаявшимся? Только дать надежду, которая, как пламя костра, поддерживает и согревает изнутри. После обхода командир отряда опустился на каменную площадку, которая с каждой минутой становилась всё холоднее, отдавая солнечное тепло, накопленное за день. Он беззвучно повторял сам себе, пытаясь так удержать мысль, которая то и дело терялась от усталости:

— Придумаю, придумаю, как выбраться. Я придумаю… Мы сможем. — Слова слились в один сплошной звук, веки, будто камнями, придавило, и он провалился в тяжелое обморочное забытье.

Глава 9

Из темной пустоты его выкинуло, словно каким-то толчком. Шубин завертел головой, пытаясь понять, что за звуки раздаются в темноте. Он перехватил автомат и кинулся на шум. Стучали камни под чьими-то ногами, но далеко от места ночевки отряда. Почти все бойцы дремали у шумящего потока воды; разведчику были хорошо видны в лунных отблесках их тела, которые сбились в одну кучу, спасаясь от ночного холода каменной постели.

Глеб снова вслушался. Нет, ему не послышалось: кто-то с немецкой стороны осторожно пробирался в сторону пролома. Он мелкими шагами пробрался к каменным развалам и наткнулся на Феликса Левина, который обматывал себя страховочной веревкой.

— Нет, — кинулся к нему разведчик, пытаясь остановить отчаянного юношу. — Не надо! Остановись! Мы не успеем спуститься следом: все слишком устали, чтобы начать прорыв осады! Это опасно!

Левин сделал шаг назад, почти навис над крутым спуском:

— Я р-ре-решил. Вы-вы не о-ос-становит-т-те. Спу-пу-пущусь и ска-кажу, что хоч-ч-чу ра-ра-работать на них. Ч-ч-что все п-погибли. Они с-с-снимут охрану, вы сможете у-у-у-уйти.

— Это самоубийство. Ты погибнешь, тебя отправят на допрос гестапо и под пытками выбьют все сведения.

Феликс перекинул ноги через край:

— Я умею т-т-терпеть б-б-боль. Вы б-будете с-с-свободны.