Тени, которые отбрасывают свет (СИ)

Что ж, так оно и лучше, размышлял Уилл, сворачивая на следующую улицу — красные полосы на стене дома послужили очередным ориентиром. Он не мог сказать, насколько серьёзно был ранен Мехмет, но, кажется, Джун подстрелила его в бок. Скорее всего, он зажимал рану, а другой рукой держался за стену. Главное, чтобы не умер раньше времени — они получили приказ доставить террориста живым.

Ещё не было и полудня, но жара стояла невыносимая — казалось, ещё чуть-чуть, и земля начнёт плавиться прямо под ногами. Уильям закашлялся. В горле пересохло, и пить хотелось невыносимо.

С противоположного конца улицы долетел звук, отдалённо напоминающий шаги — шаркающие, измотанные. С оружием наизготовку Уилл бросился к зияющему чернотой подъезду.

Забежав внутрь, он огляделся. Тишина. Здесь было комфортнее, толстые стены хорошо удерживали прохладу. Бетонное здание являло собой нечто среднее между недостроенным таунхаусом и брошенным складом: вдоль обшарпанных стен выстроились в ряд стеллажи, забитые строительным мусором и ржавыми инструментами. Пахло плесенью и кошачьей мочой.

Звук повторился, и на сей раз доносился он сверху. Уильям подошёл к лестнице и осторожно высунул голову. Никого. Не опуская ствол, он бесшумно ступил на лестницу.

После успешной операции с Касимом, Холлоуэй считался одним из лучших в “МИ-5” — за последний год эта была его восьмая по счету командировка, и пятый раз, когда он работал в паре с Джун. С самого начала карьеры Уилл предпочитал действовать в одиночку, но с Джун всё обстояло иначе: они понимали друг друга без слов, работали в одном стиле и самое главное — он доверял ей.

“Закончим с этим паршивцем, и в отпуск”, размышлял Холлоуэй. Может быть даже прямо здесь, в Рио. Он пожалел, что с утра не забронировал номер в отеле — мысли о ванной и стакане холодного пива подгоняли его вперёд.

Мехмет Аль-Масури не был важной шишкой среди исламистов, но долгое время крутился возле одного из главарей, которого сейчас разыскивали спецслужбы по всему миру, и теоретически мог располагать информацией о его местонахождении. А потому убивать парня крайне нежелательно.

Уилл посмотрел на ступени и вновь увидел багряные капли — теперь их стало больше. Джун наверняка бегала где-то там, по жаре, но Уильям не собирался дожидаться её — бесшумно двинулся вверх по лестнице, держа наизготовку заряженный пистолет. Несмотря на ранение Мехмет был по-прежнему опасен, и даже вдвойне, ибо загнанный и прижатый к стенке кот, превращается во льва. Раненый зверь бьется насмерть.

Холлоуэй поднялся на второй этаж, обошел все комнаты, но никого не обнаружил. Уйти незамеченным террорист не мог, и очень скоро Уилл понял, где он, увидев те же капли на цементном полу.

След привел его на балкон — вернее, бетонную площадку, заготовленную под эту цель, но так и не достроенную. Именно сюда в отчаянной попытке уйти от погони добрался Мехмет. Он стоял у самого края, зажимая дрожащей ладонью подстреленный бок, а в другой руке держал пистолет.

— Все кончено, Мехмет, — Уильям вышел на площадку и зажмурился от ударившего в глаза солнечного света. — Бросай оружие.

Террорист не ответил. Оскалившись, снял пистолет с предохранителя и выстрелил. Холлоуэй знал, что так будет и с легкостью увернулся от пули, как и от двух следующих.

— Сдайся сейчас и у тебя будет шанс избежать смертной казни, а именно это тебя ждет, если правительство решит выдать тебя американцам.

Мехмет затравленно нажимал курок, но патроны кончились, и пистолет выдавал лишь глухие щелчки.

— Выдашь нам главарей и получишь пожизненный срок, — Уильям неторопливо зашагал к нему, — жизнь лучше смерти, Мехмет.

Тот швырнул бесполезный теперь пистолет на пол и вынул из ботинка армейский нож.

— Мне терять нечего, — прохрипел террорист, принимая боевую стойку.

Уильям лишь пожал плечами. Он бы удивился, согласись Мехмет сдаться. Однако, убивать его Холлоуэй не собирался. МИ-5 требовало от него доставить Аль-Масури живым, и именно это Уилл собирался сделать. Будь на то его воля, он бы, не жалея, пристрелил гаденыша прямо сейчас — на совести Мехмета была не одна человеческая жизнь. В том числе и напарника Холлоуэя.

— Ты сам выбрал свою судьбу, Аль-Масури.

— И что случилось? — Дамиана посмотрела на Уильяма. — Как получилось так что… — она осеклась на полуслове, не желая причинять ему дополнительную боль.

— Мы упали с края площадки. — По прошествии времени Уилл говорил об этом спокойно. — Аль-Масури рухнул на штырь, проткнувший его насквозь, а я угодил в груду арматуры. Закрытый перелом таза, открытые переломы обеих ног и два литра крови. — Он мрачно усмехнулся. — Я был в коме три дня, и врачи уже подумывали, не отключить ли меня от аппарата, но Майкрофт запретил. Потом, когда пришел в себя, никто не мог сказать, буду ли я ходить, но, как видишь, хожу и почти не хромаю. Так что мне повезло.

Уильям действительно не жаловался на судьбу, но, черт возьми, как же обидно оказаться на обочине из-за одного фанатичного ублюдка. Периодически ему снилось, как он снова и снова убивает Мехмета.