Тени прошлого (ЛП)

«Умница! Тактичность точно не является сильной чертой характера нашего ребенка».

– Что случилось, сынок? – тихо спросил Люциус, стараясь не разбудить лежащую рядом Гермиону.

– Мне нехорошо, пап… – тихий голос Элиаса прозвучал слабо и как-то… печально.

Еще не решив, что делать дальше, Малфой обнял залезшего на кровать мальчика и тут же понял, что Элиас горит от жара. Он быстро дотронулся до лба ребенка и почувствовал, как ладонь почти обожгло. Элиас же лишь вздрогнул от его прикосновения, будто от боли.

– Малыш, когда тебе стало плохо? – обеспокоенно задав вопрос, Люциус поднялся на кровати и потянулся, чтобы потрясти за плечо Гермиону.

– Что происходит? – приподняв голову, сонно откликнулась та.

Резко бросая «Люмос», Люциус щелкнул пальцами, и все лампы спальни тут же вспыхнули.

– Проснись. Элиас заболел, – Малфой усадил сына на колени и обнял.

– Мам, прости меня… Я описался в постели… – с трудом проговорил мальчик, еле удерживая глаза открытыми.

Мгновенно проснувшаяся Гермиона тут же дотронулась до его лба и тихо охнула, почувствовав, насколько горяч ребенок.

– Ничего страшного, малыш, не переживай… Мама приберет там все. Господи! Да ты же огненный! – еще не договорив, она вскочила с кровати и выбежала из комнаты, вернувшись через несколько секунд со странным белым устройством.

– Это еще что такое? – насторожился Люциус, все еще держа Элиаса на коленях.

– Магловский инфракрасный термометр, им измеряют температуру тела по показаниям из уха, – Гермиона вставила кончик термометра в маленькое ушко сына и нажала на кнопку, а услышав сигнал, посмотрела на результат и глаза ее расширились от страха. – Люциус, нам надо срочно опустить его в холодную ванну и попытаться сбить температуру, она ужасно высокая.

Тут же поднявшись, Малфой спешно понес Элиаса в ванную, где Гермиона уже включила воду. Чтобы не тратить время, вытаскивая мальчика из пижамы, она махнула палочкой, используя заклинание. Люциус только опустил сына в холодную воду и встал на колени рядом с ванной, как Элиас тут же схватился за его руку.

– Холодно! Папа, вода ужасно холодная! – заплакал он, и Люциус почувствовал, как в груди что-то болезненно сжалось.

Сейчас, в режущей глаза яркости ламп дневного света, напоминающей больничное освещение, сынишка выглядел таким маленьким и бледным, что Малфою стало трудно дышать. Глядя в глаза Элиаса (полные слез и так похожие на его собственные), Люциус и сам ощутил предательскую резь. Он взял дрожащую детскую ручонку в свою.

– Она просто кажется холодней, чем на самом деле, малыш, потому что тебя лихорадит, понимаешь? Элиас, ты же у меня очень храбрый мальчик, посиди в ванне хотя бы немного, пожалуйста, – начал уговаривать Малфой ребенка и вдруг ощутил, как мокрая маленькая ладошка тихонько, будто пытаясь успокоить, погладила его по руке.

Он зажмурился, стараясь не показать Элиасу своего волнения, когда рядом, держа губку, опустилась Гермиона.

– Люциус… посмотри на это! – ахнула она, отклонившись в сторону, чтобы Люциус мог увидеть спину сына. На гладкой детской коже отчетливо виднелись небольшие розовые пузыри, прямо на глазах приобретающие странный зеленоватый оттенок. Попросив Элиаса откинуться назад, Гермиона прикрыла рот рукой: живот и грудь мальчика тоже оказались усыпанными такими же пузырями. – Похоже на… ветряную оспу или… корь.

– Нет… Мне кажется, что это – не магловская болезнь, – Люциус резко поднялся на ноги и рванул с крючка большое полотенце. – Достань Элиаса из ванны, Гермиона, и оберни в него. Я пока свяжусь по каминной сети с семейным целителем и скажу, чтобы встречал нас в поместье, – он сунул ей полотенце и стремительно вышел.

Ошарашенная, она завернула сына и, взяв его на руки, направилась вслед за Малфоем. В гостиную они вошли как раз, чтобы услышать, как Люциус заканчивает разговор с колдомедиком и убирает палочку обратно в трость. Увидев их, Малфой быстро забрал у нее Элиаса.

– Люциус, что происходит? Умоляю, скажи, что с ним? – от неизвестности у Гермионы сводило скулы.

А еще от того, что вел себя Люциус более чем странно. Жуткая тревога и выражение неприкрытого ужаса в глазах говорило лишь об одном: он опасается, что у Элиаса может быть не какая-то обычная детская болезнь, а что-то… другое. Намного страшнее. Гермиона судорожно глотнула.

– Боюсь, у него Драконья оспа, Гермиона, – сквозь зубы процедил Малфой и, крепко прижав ее к себе, аппарировал их всех в холл мэнора.

– Что? Но как? Откуда? Я думала, что ее уничтожили еще в двадцатом веке! – от ужаса Гермионе стало дурно: сердце заколотилось, словно бешеное, голова начала кружиться, а к горлу уже подступала отвратительная тошнота.

В прошлое и позапрошлое столетия Драконья оспа погубила тысячи английских волшебниц и волшебников. Она смерчем проносилась по Британии, кося магов, как чума косила маглов когда-то давно, в Средние века, и не было спасения от этой заразы – не помогали ни зелья, ни целебные заклинания. Маги могли лишь со страхом ждать, пока эпидемия не утихнет сама собой, будто насытившись смертельной жатвой.