Тени прошлого (ЛП)

— Потому что на это есть причина… и сейчас я как раз собираюсь рассказать вам о ней… Надеюсь, что не будете держать на меня зла, — Джесса помолчала и продолжила. — Видите ли, моя мать была маглой, а отец… ну, как у вас их называют, чистокровным волшебником. Они уже много лет были любовниками, когда, к своему огромному удивлению, мама забеременела. Она думала, что тот мужчина любил ее, хотя и не мог жениться на магле, но все оказалось гораздо хуже. Он велел ей избавиться от малыша, сказав, что не нуждается в ребенке-полукровке, и когда она отказалась, начал отдаляться. А когда понял, что родилась не только девочка, но еще и сквиб, то просто исчез из нашей жизни. Нам неплохо жилось с мамой и без него, а потом, когда мне было около тринадцати, мы поняли, что, несмотря на невозможность пользоваться магией, я все-таки хоть чем-то одарена. У меня оказался дар целителя — я могу исцелять людей… И узнали мы об этом благодаря одному замечательному человеку, который нашел нас и переселил в никому не известное место. Он убедил маму в том, что нам обеим угрожает смертельная опасность со стороны отцовской родни, сказав, что эта самая родня обрадуется полукровной родственнице еще меньше, чем мой папочка, — Джесса глубоко вздохнула, собираясь с силами, и продолжила. — Гермиона… Люциус… я — дочь Морфина Гонта.

— Вот почему ты показалась мне чем-то знакомой, — тихо произнес Люциус. — Я несколько раз встречал твоего отца… И не обижайся, Джесса, но это огромное благо, что он исчез из вашей жизни, поверь.

— Да, верю. Я и сама многое узнала о нем, когда стала чуть старше. Мама рассказала, что он был довольно симпатичным и обаятельным, особенно в молодости, но в нем всегда было нечто темное, какое-то внутреннее уродство, проявлявшееся с годами все сильней и сильней, — Джесса кивнула и сцепила руки в замок. — Гермиона, ты понимаешь, что это значит?

— Гонты — это родственники Тома Риддла по материнской линии, — машинально ответила Гермиона, ошеломленная исповедью подруги.

— А этот ваш… Лорд Волдеморт был… моим двоюродным братом. Вот почему я держала свое происхождение втайне от тебя. Не хотела, чтобы обо мне судили, как о части семьи человека, чуть не уничтожившего волшебный мир.

— Хм… хочу заметить, что ты, конечно, самый привлекательный член этой богом забытой, чокнутой семейки, — раздался от двери голос Драко.

Никто не заметил, как он вошел, но Драко, видимо, услышал все. Или почти все.

— Спасибо. А ты… ненавидишь меня теперь, Гермиона? — тихо спросила Джесса, и та поняла, что никогда еще за все время, что знает подругу, не видела ее такой смущенной и неуверенной в себе.

— Ну, конечно, нет… Как я могу ненавидеть тебя, Джесса? Ты — не твоя семья. И то, что в тебе течет его кровь, еще не означает, что ты такая же, — горячо отозвалась она. — Жаль, что не рассказала раньше… Это очень облегчило бы мне жизнь.

Поднявшись, Джесса крепко обняла Гермиону и поцеловала в щеку — вид у нее был такой, будто с плеч свалилась огромная гора. А потом отпрянула и, глубоко вздохнув, улыбнулась сквозь слезы Люциусу и Драко.

— Что же… если эта тема закрыта, то у нас есть, чем заняться и срочно… Я здесь, чтобы попытаться исцелить Элиаса.

— Джесса… Он болен Драконьей оспой… Целитель сделал все, что мог и… — пытаясь подавить всхлип, Гермиона замолчала.

— Я и не утверждаю, что это будет легко. И даже боюсь обещать вам, что у меня точно получится. Но упускать такой шанс тоже нельзя, Гермиона. Мы никогда себе не простим, если не используем его.

Джесса невесело улыбнулась, покачала головой и, повернувшись к Элиасу, откинула одеяло. Внимательно оглядев мальчика, она закатала рукава своего трикотажного пуловера до локтей и приложила одну ладонь к его лбу, положив другую на покрытый язвами животик. Потом закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Семья замерла.

Время тянулось мучительно медленно, но вдруг дыхание Джесс участилось, сама она ужасно побледнела, а уже скоро прямо у всех на глазах начало происходить чудо: язвы, изуродовавшие детское тельце постепенно затягивались и исчезали. Лихорадочная дрожь постепенно стихала, и бледная кожа Элиаса с каждой секундой наливалась здоровым розовым цветом.

А затем случилось самое невероятное: Элиас очнулся и, посмотрев сначала на Джессу, повернул голову, уставившись на родных ясными и совершенно здоровыми глазенками.

— Я такой голодный, что просто ужас и… — хрипло, будто спросонья, произнес мальчик, но договорить ему не дали смех и слезы родителей, тотчас же бросившихся к кровати.

Люциус с Гермионой так крепко обнимали его, поочередно целуя в щеки, что уже скоро он начал вырываться.

— А-а-а… я же дышать не могу! — возмутился Элиас, с удивлением глядя на заплаканную семью. — Драко, эти люди ведут себя совсем не как мама с папой. Они какие-то странные… Что ли кто-то другой выпил Полтергейст-зелье? (Примечание: Опять он неправильно выговорил. На английском «Оборотное Зелье» звучит, как «Polyjuice Potion». А у него — «Полтергейст»)