Тени прошлого (ЛП)

Глядя на него, Гермиона не смогла удержаться от смеха. Люциус выглядел сейчас так, будто готов был придушить бедного Драко.

— Не злись… — она бросила свою палочку рядом и потянулась к Малфою. — Он же хотел как лучше.

С уже чуточку разглаженным лбом, Люциус прилег на кровать рядом.

— Ну, если уж зашел разговор, то нам надо бы обсудить этот вопрос, — он повернулся на бок, пододвигаясь к лежащей на спине Гермионе ближе. — Я просто не очень силен в этих вещах, сказать по правде… Этим всегда занимались женщины.

— Я не хочу пока заводить еще одного ребенка, Люциус, — тихо произнесла она, не сдержавшись, и начав гладить его по сильным бицепсам, оказавшимся так близко.

— Хорошо. Тогда надо сказать Драко «спасибо», — повернувшись, Малфой потянулся к ящичку, когда почувствовал, что Гермиона останавливает его.

— Именно поэтому около месяца назад я начала принимать противозачаточное зелье, — прозвучало тихое пояснение. — Так что… они нам ни к чему.

— То есть, ничего больше не надо?

— Ну… Если только тебе не нужно защитить меня от чего-то… — усмехнулась Гермиона.

Нет, конечно же, она не думала, что Люциус когда-нибудь пойдет на такой риск. Да и слишком уж брезглив был этот аристократ во всём, что касалось личной гигиены. Нет, она всего лишь подтрунивала сейчас над ним.

— Уж за это можешь не переживать! — Люциус снова подкатился к ней и склонился прямо к лицу. — Я рад, что нам не придется их использовать. Когда-то давно я попробовал, что это такое, и был не в восторге. Правда, тогда они были… немного другими. А сейчас совершенно не хочу проверять, насколько продвинулся магловский мир в их усовершенствовании…

Звонкий смех Гермионы заставил улыбнуться и его самого, хотя Малфой и был поражен этой странной ситуацией. Он, наконец-то, лежит в постели с желаннейшей из ведьм, практически голой и готовой отдаться ему целиком и полностью, и рассуждает об этих чертовых презервативах, которые Драко (чучело эдакое!) сунул в ящик его прикроватной тумбочки!

«Да уж, Малфой, Казанова из тебя сейчас никакущий…»

— Люциус… — услышал он, как прошептала Гермиона, проводя пальцами вверх по его руке и мягко касаясь шеи.

— Да, дорогая? — погладил Малфой в ответ изгиб ее бедра и склонился еще ниже, подумав о том, что сейчас ему уже хочется большего. Гораздо большего.

— Мы собираемся проговорить всю ночь? — вскинув руки ему на шею, Гермиона притянула к себе.

— Ну уж нет… — Люциус начал целовать её.

Мягко, медленно, будто снова вкушая. Он ласкал её рот, пробовал язык, касался острых краешков зубов. Покусывал её губы, пока они не покраснели и не припухли, пульсируя от уже ставшего страстным поцелуя. Пока взгляд её не затуманился от того, что и ей уже хотелось большего. Хотелось его…

— Нет, Гермиона, время разговоров прошло…

Медленно проведя рукой по изгибу талии, Люциус поднялся выше и мягко коснулся полушария груди, намеренно задев маленькую горошину соска. Тут же отреагировав на прикосновение, Гермиона всхлипнула и, сжимая его за плечи, потянула на себя — стараясь прижать и прижаться, как можно сильней.

«Черт! Нет, я все же не буду спешить. Нет, я… Я постараюсь не спешить, хотя эта маленькая хулиганка и прижимает меня к себе, так соблазнительно двигаясь навстречу, что тело невольно дергается и дрожит в ответ на ее прикосновения».

Склонившись и мягко прикусывая кожу, Люциус дорожкой поцелуев поднялся от ключиц к шее, дальше — к мочке маленького ушка, посасывая которую, услышал стон; ощутил, как выгнулась Гермиона под ним; как невольно вонзилась ноготками в напряженные мышцы его спины.

Не переставая целовать ее, Малфой снова заскользил вниз… И чувствовал, как губы покалывает от ощущения нежного мягкого тела под ним. А разум туманится от эйфории, понимая, что именно от его поцелуев Гермиона дрожит сейчас и тихо стонет, обжигая его кожу горячим рваным дыханием. Спустившись к груди, Люциус на секунду задержал взгляд на вырезе сорочки и тут же наклонился, чтобы начать целовать сливочно-белые полушария, чередуя их одно за другим, пока жадные руки уже стягивали с ее плеч тонкие серебристые бретельки. Шелк свободно заскользил по ее телу, будто помогая Малфою освободить свою хозяйку для него; для того, что он хочет сделать с ней.

«Для того, что я сделаю с ней!»

Стремясь помочь ему и поскорее остаться обнаженной, Гермиона извивалась, быстро и лихорадочно гладя Люциуса по спине. И ему казалось, что еще никогда в жизни он так не жаждал дотронуться до кого-то. А когда ощутил, как маленькие и жадные ее ручки скользнули и погладили его по груди, опустившись почти сразу еще ниже, на живот, понял, что мягкое и пугливое прикосновение прохладных любопытных пальцев к его разгоряченной коже не просто приятно. Оно — восхитительно.