Тени утренней росы

Нет, нет. Не может быть. Слишком уж безбоязненно он говорит об этом. Мне просто почудилось, со мной это бывает… всему виной мое чересчур богатое воображение.

На обратном пути я покупаю в сувенирной лавке вазочку, набор открыток и календарь для мамы. Нейл с безучастным видом стоит снаружи. Две русские девчонки пялятся на него из-за стойки с компакт-дисками, и я, проходя мимо, с трудом удерживаюсь от желания бросить им в лицо какую-нибудь гадость. Я становлюсь ревнивой. Интересно, почему. Потому что мой парень моложе меня? Или здесь кое-что другое?

Купаемся мы в бухте Матала неподалеку от Коммоса, служившего в минойскую эпоху морской гаванью Феста, а в греческую – гаванью Гортиса.

Эта бухта – настоящее чудо природы. С обеих сторон ее окаймляют два длинных скалистых мыса, а в скалах из песчаника вырублено великое множество пещер, вполне пригодных для жилья. Первоначально, в эпоху римлян и ранних христиан, они предназначались для гробниц, но с течением времени некоторые из захоронений ушли под воду, другие были разграблены, в результате чего в шестидесятых годах XX века это уникальное место, этот прибрежный некрополь превратился в крупнейший в Европе бивуак хиппи. Местным властям пришлось приложить немало усилий для того, чтобы выдворить их отсюда.

Обо всем этом Нейл рассказывает мне, стоя с надкусанной шоколадкой в одной руке и сигаретой в другой, в то время как я старательно расстилаю на песке полотенца.

– А ты лазил в эти пещеры?

– Еще бы! Даже нырял там, у мыса, пробуя добраться до затонувших гробниц, но без водолазного снаряжения у меня не очень-то получилось.

Я подхожу и откусываю от его шоколадки.

– Пошли купаться.

Он разделся, и я буквально оцепенела. На сгибе правого локтя темнела точка укола. Крошечная капелька засохшей крови. Еще вчера ее не было, он вкатил себе что-то ночью или ранним утром. Спрашивать в лоб, пожалуй, нетактично, к тому же на такой вопрос существует слишком много правдоподобных ответов. Правдоподобных, но не правдивых.

Перемена в моем настроении от него не ускользнула. Он бросил рубашку поверх остальной одежды и замер, слегка побледнев. Глаза его предостерегающе блеснули.

Я стояла молча.

– Мы пойдем купаться? – спросил он наконец чужим и усталым голосом. – Или будем разглядывать мою руку?

Чистейший песок, чистейшая голубая вода – о, эти хиппи знают толк в жизни!

Мы плавали и ныряли, как пара ошалевших дельфинов, преследовали друг друга в воде, брызгались, целовались и шокировали туристов преклонного возраста. Впрочем, их было немного. В основном молодежь. Я изо всех сил старалась убедить себя в том, что ирландский мальчишка, с которым я закрутила роман во время летних каникул, может делать с самим собой все, что ему заблагорассудится. Это не моя проблема. Жариться на солнце до потери сознания, гонять по горным перевалам на мотоцикле, пускать по венам джанк или черт знает что…

Я обманывала себя. Никогда еще мое сердце не ныло так при одном взгляде на мужчину. Никогда еще мне не хотелось в одно и то же время и обнять его, и задушить.

По золотисто-желтым, отшлифованным водой и ветром камням мы вскарабкались на ступенчатую скалистую гряду, выбрали одну из пещер и забрались внутрь.

Я удивленно оглядывалась по сторонам. Правильной формы свод, шероховатые стены. Чистенько и прохладно.

– Здесь была гробница, да? Надо же, никаких следов.

– А ты что думала увидеть? Истлевшие кости?

Вообще-то нет, но, скажем, в России в таких вот славных, уютных уголках, как правило, гадят.

– А может, конкретно здесь и не было никакой гробницы, – задумчиво проговорил Нейл, трогая стены, – просто заранее подготовленное место, которое так и не использовали по назначению.

Мой влажный купальник оказался на каменном полу, и я поняла, что он придумал для этого места совершенно иное назначение.

– Нас могут увидеть.

– Ну-у, кто сумеет взобраться сюда по отвесной скале, тот меня поймет.

На голых камнях не очень-то удобно, но уже через минуту я забываю, где мы, кто мы и как сюда попали. Прерывистое дыхание Нейла обжигает мне шею около уха.

– В гнозисе Симона-мага[28], – слышу я его шепот, – Елена, Селена, есть «понимание, мудрость, цель».

Этот парень свихнулся. Но как же он улавливает малейшие оттенки моих настроений! Он управляет моим телом, как своим мотоциклом. Умело, без видимых усилий.

– Слушай же, что говорит Солнце: если ты не поразишь меня, разум твой не будет совершенным…

Что он опять цитирует? Какой-то алхимический трактат? Нашел время…

Нащупав его руку, я крепко сжимаю запястье поверх золотого браслета.

– …только с моей сестрой Луной возрастет мудрость твоя, и ни с кем-либо другим из моих слуг, даже если ты узнаешь мою тайну.

По всей поверхности тела разливается сладкий жар, дрожат натянутые нервы.