Тени заезжего балагана

– О нет, – покачал головой Дзиэн. – Моя мнительность сослужила мне хорошую службу. Я готовился к подобному исходу и потому успел спрятать Глаз. Но куда, пока не скажу, уж не обессудьте. Раз отступник так быстро добрался до святилища Луноликой Радуги, напрашивается только один вывод: за мной следят. А значит, и за вами тоже. Одно лишь скажу: Глаз сейчас находится в самом безопасном месте из всех возможных. Поэтому о его сохранности пока тревожиться не стоит.

Уми не смогла скрыть охватившего её облегчения. И когда только этот хитрый старик успел всё провернуть? И что это за самое безопасное место, хотелось бы знать…

– Зато стоит тревожиться за вас, – глухо проговорил Ямада, нахмурившись. – Если отступник узнает, где вы скрываетесь, он не оставит вас в покое.

– Даже если и так, я с достоинством приму свою судьбу. – Взгляд Дзиэна был ясным и спокойным – должно быть, он и впрямь не боялся встречи с колдуном-отступником и того, что она могла за собою повлечь. – Вам же, дети, следует как можно быстрее разобраться с проклятием, пока оно не набрало силу. Уми, позволишь взглянуть на твою руку?

Она кивнула и придержала рукав рубахи левой рукой. Дзиэн и Ямада склонились над её предплечьем, и под их внимательными взглядами проклятую метку начало неприятно покалывать.

– Татари, – снова повторил Ямада, и только теперь Уми поняла, что он имел в виду. Метка и впрямь принимала форму иероглифа «проклятие»[21]. Пока что явно проявилась на коже лишь верхняя часть иероглифа, и Уми боялась даже помыслить о том, что с ней будет, когда он станет виден полностью…

Горло сдавил спазм, а ладонь, в которой она всё ещё сжимала рукав, покрылась липким холодным потом.

– Что со мной будет, когда… – Уми не смогла договорить, но каннуси, похоже, и без того понял, что она имела в виду.

– Мы этого не допустим, – мягко ответил Дзиэн и по-отечески улыбнулся Уми. – Есть множество разных способов, чтобы снять проклятие. И один из них мы испробуем прямо сейчас.

С этими словами старик кивнул Ямаде. Тот отстегнул от пояса наполненную водой флягу из тыквы-горлянки и поставил её перед Уми.

– Зачем это? – недоумевала она.

– Любое колдовство начинается с призыва той стихии, у которой ты черпаешь силу, – терпеливо пояснил Дзиэн, словно поучал молодого послушника. – А исходя из наших с братом Горо общих наблюдений, твоя стихия – вода.

– Что значит моя? Одно непреднамеренное купание в пруду ещё ничего не значит.

– Стихия отзывается на зов вашей силы, – проговорил Ямада. – У меня с огнём было примерно так же. В моём присутствии свечи на алтаре начинали гореть ярче, а однажды, когда я был страшно зол, огонь в жаровне, рядом с которой я стоял, вспыхнул чуть ли не до потолка.

– Земля начинала дрожать под ногами моих обидчиков, – тут же подхватил Дзиэн. – А иногда они даже проваливались – кто по щиколотку, а кто и по колено.

Лицо Уми вытянулось от изумления, и старик, рассмеявшись, добавил:

– Скажем так, намеренно я никогда этого не делал. В конце концов каннуси приносят клятву не обагрять руки кровью людей и дружественных духов. Но порой стихия сама отзывается на самые глубинные наши желания, что ещё раз подтверждает простую и древнюю как мир истину – любое наше намерение имеет силу.

Уми вдруг припомнила, как вода из каменной чаши для омовений при святилище Поющих Сверчков окатила фонарика Бура, пытавшегося укусить её.

«Вода защищала меня», – осознала Уми, и отчего-то её охватила благоговейная дрожь. Выходит, именно зов стихии привёл её этим утром к пруду. Уми хотела заглянуть в прошлое и найти там ответы, и вода, как могла, попыталась помочь ей. Те сущности, должно быть, и впрямь были посланниками водной стихии: если так подумать, то как ещё могла вода говорить с человеком? Но Уми оказалась слишком слаба, чтобы справиться с обрушившейся на неё силой. Не подоспей Ямада к пруду, кто знает, что бы с нею стало…

Монах смотрел на неё, словно чувствовал, в каком направлении движутся мысли Уми. И она заговорила, пытаясь облечь в слова то, что беспокоило её больше всего остального:

– Разве может нечто настолько могущественное, как стихия, подчиняться слабой воле человека?

– Конечно нет, – ответил Ямада. – Поэтому мы не пытаемся подчинить, а обращаемся за помощью. Меняем силу на силу, если говорить по-простому.

– Гармония? – Уми догадалась, к чему клонил монах, и тот кивнул, улыбаясь.

– Вы быстро учитесь, молодая госпожа Хаяси.

– Вот и я говорю, с её обучением не будет проблем, – отметил Дзиэн, перекатывая в ладонях откуда-то взявшийся мешочек. Уми готова была дать палец на отсечение, что в мешочке этом была земля.

После слов старика лицо Ямады тут же помрачнело. Так блики солнца на водной глади прячутся, стоит только набежать плотной туче, готовой вот-вот пролиться дождём. Была ли резкая перемена настроения Ямады связана с тайной, которую он столь ревностно оберегал? Уми чувствовала, что не всё так просто. Быть может, однажды ей удастся добраться до истины. Но прежде следовало подумать о более насущных вещах.

Например, о том, как избавиться от смертельно опасного проклятия.